Лизе сразу показали малышку, приложили к груди. Лиза смотрела на эту хрупкую, маленькую девочку и думала только об одном: «Она моя. Я стала мамой, я уже люблю тебя больше всего на свете, я тебя никому не отдам».
— Какая милая, — произнёс Дима, глядя на свою сморщенную, слегка синеватую, покрытую смазкой малышку. Дима хоть и присутствовал на родах, почти ничего не видел, да и не желал. Он стоял у головы, повёрнутый лицом к Лизе, и старался не упасть в обморок. Пару раз его даже грубо подвинули, как мешающий торшер. А теперь, когда все позади, он не мог налюбоваться своей прекрасной женой: растрепанные волосы обрамляли розоватое лицо. Лиза была воплощением нежности и любви.
Милая, Милая, Мила... Так и назвали девочку — Мила.
После рождения Милы Лиза была наполнена какой-то особой бесконечной беспричинной любовью. Больше всего на свете ей хотелось только прижимать малышку к себе и нюхать ее маленькую макушку. Дима же относился к малышке трепетно, но без особого интереса. Она пока не могла играть с ним, а он не знал, как иначе можно контактировать с ребенком. Поэтому немного опасался оставаться с Милой наедине.
Через три месяца абсолютного недосыпа Лиза была похожа на высушенную до костей рыбу. Несмотря на всю ее огромную любовь к Миле, ей очень требовалась поддержка мужа, чтобы он повозился с малышкой, пока она бы помылась. Или подремала. Или приготовила еду без дерганья каждую секунду.
Лиза очень быстро поняла, что не может оставлять малышку на ночь в другой комнате одну, и начала брать ее к себе в кровать. Так и вставать не приходилось, и она всегда была рядом. Особенно Лизе нравилось, как крошечная пяточка среди ночи ложилась ей на живот, а маленькие ручки хватали волосы, чтобы убедиться: «Мама здесь. Мама рядом. Я в безопасности».
Дима приходил с работы уставший, а спать предпочитал отдельно, на диване, иначе он не высыпался.
Неожиданно на выручку пришел Виктор Анатольевич. Однажды он ворвался в дверь прихожей, с порога он заявил:
— Лиза! Сцеживай молоко!
—Здравствуйте, Виктор Анатольевич. Что, простите?
— Сцеживай молоко давай. Ну.
— Зачем?
— Вопросики в строю. Ты молоко сцедишь. Сходишь помоешься. А потом иди спать, и пока не выспишься— не приходи, ребенка не получишь.
Лиза стояла растерянная с малышкой на руках. Кажется, ее сковал паралич. Виктор Анатольевич помыл руки и схватил ребенка.