Зарубив несколько собак и одного не в
меру ретивого мужика, банда захватила деревню. Разбойники выгребали
небогатые сбережения рыбаков, приторачивали к седлам кур и свиней и
сгоняли молодых девок в дом деревенского старосты, где Келвин и
несколько особо приближенных проводили осмотр добычи.
Отобрали всего шесть девушек. У
остальных внешность оказалась с изъяном. Разбойники досадливо
морщились – добыча получалась гораздо меньшей, чем ожидалось.
– Да-а… Перевелись красивые девки в
Саарии. Вырождается наша страна. Ох, вырождается, – тяжко вздохнул
усатый Хмарь.
– Все красавицы на юге, – уверенно
заявил Томвуд, разбойник с черной повязкой на правом глазу.
Уцелевший левый жадно ощупывал пленниц, и девушки под его диковатым
взглядом испуганно всхлипывали и пытались спрятаться за спины друг
дружки. – Точно вам говорю, самые сладкие крали остались в
Кротасе.
– Ну, чего ты мелешь, Томвуд, –
поморщился Хмарь. – Откуда тебе знать-то? Что там, в Кротасе,
творится, доподлинно никому не известно. Слухи одни. Домыслы…
Может, там баб и вовсе не осталось, всех Черный Чародей извел.
Говорят, он до женского тела жаден.
– Жрет, что ли?
– А Проклятый его разберет. Может, и
жрет. Или на магические ритуалы… тьфу-тьфу-тьфу… употребляет.
Говорю же, толком никто ничего не знает. Одно слово – Завеса!
– И слава Богам, что Завеса, –
вступил в разговор Келвин. – Не хватает, чтобы кротасская пакость
до нас добралась. Нам и своей предостаточно. Вон сколько ее из
Спящего Леса повылазило. Да еще с севера прутся Ожившие Льды. И так
уже от Саарии половина осталась – все земли выше Лакруста погибли.
А маги и не чешутся.
– А магам что? Они при первой же
опасности в Беотию переберутся. Или восточнее, в Кабию. Льды туда
не дойдут – растают. Живые они там или нет, а с солнцем не
поспоришь.
– Эй, Клиф, ты чего кривую такую
притащил? – завопил Келвин на разбойника, который привел новую
девушку. – Кто ее купит, страхолюдину? Ты глаза-то разуй,
раздолбай! Вали с ней отсюда, недоумок, помет саранчи!
Разбойник вместе с девицей вылетел
вон.
– Ну, каково, а? – Келвин с
возмущением глянул на приближенных. – Всех уродин тащит,
дурила!
– Небось, под себя выбирал, – заржал
Хмарь. – Клиф и сам страшила, и баб таких же любит.
Разбойники поухмылялись и поплевали
прямо на чисто вымытые струганные доски пола.