Конечно, едрешкин корень. В нашей большой деревне эти
приготовления, как бы Овсянников не старался, ни для кого тайной не
были. И нужно было иметь невероятную веру в силу взяток и личного
влияния, чтоб надеяться на то, что рукотворный пожар сойдет с
рук.
Тем не менее, забегая вперед, скажу: мельница сгорела. Степан
Тарасович имел наглость в тот же день явиться в интендантское
управление военного округа и заявить, что готов и впредь выполнять
взятые обязательства по поставкам муки, только не с этой мельницы,
а с других. В силу постигшего его несчастья, так сказать.
А вечером следующего дня, в палаццо купца явились строгие
господа из следственного отдела прокуратуры во главе с Кони и
Книримом - лучшими следователями. Миллионер встретил "гостей" при
полном параде: в генеральской, с алым подбоем, шинели и с орденом.
Хлебный король был готов к чему годно, кроме банального обыска. По
результатам которого, купец оказался под арестом и, очень скоро -
судом.
- Да вы шутить изволите?! - ревел раненным медведем здоровенный
купчина. - Меня под стражу?! Первостатейного именитого купца под
стражу?! Нет, господа! Руки коротки Овсянникова под стражу брать!
Осьмнадцать мильонов капиталу! Под стражу?! Нет, братцы. Не видать
вам того!
А мне в руки досталась пухлая пачка с росписями когда, кому и
сколько в военном ведомстве подносил Овсянников чтоб безболезненно
обделывать свои делишки.
Фотокопии документов о царящем среди интендантов мздоимстве я
при первой же встрече передал Милютину. С комментариями. Что-то в
том смысле, что не стоит выносить мусор из избы на всеобщее
обозрение - то есть на суд общественности. А я лично, искренне
полагающий министра человеком самых честных правил, уверен, что с
паршивыми овцами в своем стаде глава военного ведомства справится и
сам.
Этакий тонкий намек на толстые обстоятельства. Мол, со мной куда
выгоднее дружить, чем враждовать. Тем более что в околоармейские
дрязги я влезал крайне редко, и всегда исключительно по делу. Ну
согласитесь, уж кому как не мне знать, каким путем станет
развиваться военная наука в будущем?! Так что у меня было не только
административное, но и моральное право. А после пожара на Обводном
канале - еще и рычаги воздействия на министра. Оригиналы-то
овсянниковских бумаг остались в сейфе, а честное имя Милютина у
меня в руках. Фотографирование документов прежде не практиковалось,
так что тут мы с Варешкой были пионерами. Как показало время, к
немалой пользе для дела.