Скажете: шантаж? Да. Шантаж. Вполне себе, по нынешним временам,
обыденное дело. Житейское. Если уж на Великих князей не гнушались
собирать и, главное - применять по назначению компрометирующие
сведения, то нам, обычным чиновникам, как говориться - сам Бог
велел. Князю Константину вон пришлось старшего, любимого сына
сумасшедшим объявить, чтоб защитить свое политическое влияние.
Специалисты СИБ почти сразу выяснили, что обвинения против молодого
выпускника Академии Генерального Штаба - это отлично спланированная
и реализованная акция наших заклятых друзей с Острова.
Год назад, в апреле семьдесят четвертого, мать будущего
психического больного, Великого князя Николая Константиновича,
княгиня Александра Иосифовна, обнаружила пропажу нескольких
бриллиантов из оклада подаренной императором Николаем Первым икон.
Пропажа, как по мановению волшебной палочки, всплыла в одном из
городских ломбардов, приказчики которого немедленно опознали и
человека принесшего им драгоценности. Злоумышленником оказался один
из адъютантов Константина, Варнаховский, тут же заявивший, что
камни передал ему для продажи ни кто иной, как сам Николай
Константинович. И будто бы даже офицеру было ведомо, для каких
именно целей молодому князю так срочно понадобились деньги. Мол,
Николаю стало известно, что его любовница, американская танцовщица
Фанни Лир, была беременна, и средства требовались для обеспечения
будущего и самой иностранки, и ее будущего ребенка.
Сам Николай Константинович естественно все отрицал. Но ведь все
рты в империи не зашьешь. По салонам поползли злые сплетни. Дошло
до того, что старшего сына Великого князя стали избегать. Назревал
скандал, способный существенно подорвать и без того не блестящее
положение Константина в политическом серпентарии Санкт-Петербурга.
И тут в Мраморном дворце появился неприметный господин,
говорящий с заметным иностранным акцентом.
Главе Государственного Совета Державы было сделано предложение:
обменять честное имя сына на некоторые политические шаги, которые
быть может и не особенно сильно могли повредить Империи, зато были
бы очень выгодны некоторым заморским финансовым
воротилам.
Константин сделал ход конем. Сын был публично объявлен
умалишенным, а за неприметного господина принялась СИБ. И тут, как
в той сказке, сразу наступила полночь. Американская "Принцесса"
оказалась мало того вовсе не беременной, так еще и не американской.
Адъютанта уличили в банальном крысятничестве – воровстве мелкой
наличности у соседей по гвардейским казармам, угрозой разоблачения
чего "друзья" и добились участия Варнаховского в операции. А
человек с иностранным акцентом обернулся третьим секретарем посла
Великобритании.