Хуже его дела обстояли во время завтраков, обедов и ужинов. Девчата накрывали общий стол, кто-то одна из них, по очереди, оставалась в доме на весь день, куда их поселили, и они вместе с хозяйкой готовили еду сразу для всех. Для приезжих из города, хозяевам выдавали свежее мясо, молоко, овощи, хлеб и сахар. Девчонки готовили очень вкусные обеды, поскольку, плохой обед стал бы предметом обсуждений во всем коллективе. Ни одна из них не хотела попасть на ядовитые языки женщин постарше, знающих толк в еде. Сразу по готовности обед или ужин немедленно съедался, а Алешка к еде опаздывал, потому что ему приходилось ехать в кабинке машины к овощехранилищам и разгружать машину, ворочая мешки с картошкой.
У девчонок была дурная привычка, убрав лишнюю посуду, остаться за столом и болтать, а о чем болтать, это они туго знали. Для Алексея было сущим наказанием сидеть в это время вместе с ними за столом и есть, когда все внимание женщин было обращено только на него. Он не мог нормально жевать под пристальными женскими взглядами. Он, то краснел, то бледнел, ложка не держалась в его руках, тушеная картошка вываливалась с ложки и изо рта. Сделав несколько глотков, Алексей отодвигал от себя тарелку и сразу попадал на язык женщинам. Замужние женщины начинали сравнивать его аппетит с аппетитом своих мужей, словно им было невдомек, что «мужику» – то, оказавшемуся с ними волею судьбы и цехового начальства, едва перевалило восемнадцать лет. Дело доходило до того, что одна женщина, знающая толк в мужиках, сказала:
– Ну, что можно ожидать от такого мужика в постели? – она имела в виду человека, который мало ест, и не задумывалась над тем, что кроме мамки родной, он еще и женщин-то не видал.
Такие слова Алексею было горько слушать, но приходилось терпеть. Краска заливала лицо, но что-то сказать в ответ он не решался. Замужние женщины, не стесняясь, еще при нем, копающемся ложкой в тарелке, начинали раздеваться, готовясь ко сну. Это было сущим наказанием для Алексея. Они скидывали с себя рабочую одежду и, сверкая голыми грудями, проходили около самого стола в одних трусиках, направляясь в чуть протопленную баньку, чтобы смыть со своих красивых тел пыль и грязь, осевшую на них во время дневной работы на поле.
– Девчата! Ну что же вы так издеваетесь над молодым пареньком? Ведь он виновен только в том, что молод очень, – заступалась за Лешку хозяйка.