Но офицеры даже не догадывались, что в доме еще кто-то есть, кроме хозяев. Все довольно долго сидели вчетвером, но никто не одним звуком не выдал себя, а Ганс и Марион, ни разу словом не обмолвились о ком-то, живущем в доме.
Тихо, как привидение, в дверях появилась молодая женщина, хорошенькая блондинка. Марион сказала ей что-то, девушка исчезла, словно провалилась, но лейтенант из слов хозяйки смог уловить, что она должна вернуться и что-то принести.
– Это моя дочь Моника, – шепнула ему Марион и подтвердила его догадки. – Мы сейчас будем смотреть фото. Раз уж вы заговорили об отдыхе, хочу показать, как этим летом отдыхали мы.
Молодая женщина долго не появлялась, но когда она вышла из двери, ее было трудно узнать. Она была так хороша собой, что когда подошла к столу, за которым сидели офицеры, они немного смутились под ее взглядом и стали ощипываться, приводя в порядок одежду и прическу.
– Познакомьтесь, наша дочь Моника, – сказала Марион. Знакомство с дочерью хозяев доставило офицерам большое удовольствие. Она принесла большую папку с фотографиями и расположилась как раз напротив молодого офицера. Воспользовавшись этим, он спросил ее, что предпочитает пить. Она выбрала пиво. Алехин открыл ей бутылку.
С ее появлением, настроение у офицеров поднялось, но верилось с трудом, что у Ганса с Марион, людей довольно простых и сереньких, могла быть такая красивая, высокая и статная дочь. Алехин ревниво подметил, что капитан Устинов непрерывно преследовал ее своим взглядом, блуждающим по ногам, бюсту и лицу Моники. Хороша молодая женщина, конечно, но не нужно так нагло щупать ее своими глазами, хотя, лейтенант и сам не сводил с нее глаз. Он глянул на жену хозяина – Марион. Она в упор смотрела на него и улыбалась, видя его растерянность от близости этой красавицы.
– Что, нравится? – немедленно спросила она.
Вопрос застал Алехина врасплох, но вопрос был поставлен конкретно, нужно было отвечать.
Он, сначала кивнул головой, потом, считая, что этого недостаточно, тихо сказал:
– Да, – и, затем, добавил. – Очень нравится.
Марион, в порыве благодарности, обняла его за плечи и прижалась к нему. Ее дочь удивленно посмотрела на нее, одного взгляда Моники оказалось достаточно, чтобы привести Марион в чувство.
Никогда не думал лейтенант, что голубые глаза могут быть такими проницательными. Они находились напротив него, и он все время ощущал на себе этот взгляд. Он пронизывал насквозь и, был осязаем. Молодой офицер не выдерживал этого взгляда. Мельком взглянув на Монику, он опускал глаза и глядел на фотографии, разложенные на столе. На фото сняты люди: мужчины, женщины, дети; они сняты группами, кучками, сняты по одному или вдвоем, но не на одном из них нет даже намека на какую-то одежду, нет даже «фигового листа».