Вот тут я окончательно запутался, в
чём сразу признался:
— Мастер, я слышу ваши слова, но уже
совершенно ничего не понимаю. Император?
Ур кивнул:
— Как ни удивительно, но да. То, что
случилось в Лабиринте, ужасно. Первый заход в году, и вдруг такая
напасть. Попробуй поставить себя на место тех, кто за вас в
ответе.
— Мастер, но вины императора здесь
нет. Лабиринт — дело добровольное. Нет, простите, неправ. Не просто
добровольное, а это честь, которую нужно заслужить. Немало учеников
пришли в школу только ради Лабиринта. И сами они, и их родные
прекрасно осознают риски. Винить в этом некого.
— Чак, ты и прав, и неправ
одновременно. Но я не стану развивать тему, речь сейчас не об этом.
Вспомни, чему вас учат. А вас, помимо прочего, учат находить
хорошее даже в поражениях. Первый заход, это поражение, это гибель
нескольких учеников. И самое хорошее, что в этом нашлось, это то,
что сделал ты. Именно ты помог выбраться двум ученикам и одному
имперскому охотнику. И лично вытащил одну ученицу. Ты успешно
сражался с монстрами в тумане. Об этом можно догадаться по твоему
новому навыку. И то, что с тобой случилось, можно показать, как
маленькую победу в поражении. Награда, полученная за такую доблесть
лично от императора, это зримое выражение нашей и твоей победы.
Единственное светлое пятно среди мрака. Наградить спустя несколько
дней, это вызвать свежие и светлые эмоции, которые заставят
отступить мрак тёмных мыслей. Возможно, не все эмоции окажутся
светлыми. Зависть и прочее... ты же понимаешь. Но ведь даже такие
эмоции будут свежими, а новое своей яркостью всегда затеняет
старое. Вот к чему я.
Я кивнул:
— Насчёт награды понятно. Непонятно,
к чему ваши намёки насчёт анонимности.
— Всё к тому же, Чак, всё к тому
же... Наш император, да будет правление его вечным и славным, не
может награждать анонима. В личных владениях императора ты можешь
быть, кем угодно. Ты можешь происходить из семьи, попавшей в опалу.
Можешь даже быть изгнанником. Можешь оказаться простолюдином. Но не
можешь являться тем, о ком известно лишь прозвище. Даже император
не станет игнорировать нарушение вековых устоев. Есть этикет, есть
строгий кодекс, снизойти до анонима, это неслыханное нарушение
традиций.
— Вы приказываете мне раскрыться? —
напрягся я.
— Ты считаешь это приказом? —
вопросом на вопрос ответил Ур.