Но, во всяком случае, результат был налицо. В палате, шаркая и
что-то непрестанно бубня себе под нос, появилась женская особь
гораздо старшего возраста и принялась возить по полу шваброй. Ну,
во всяком случае, именно так интерпретировал я услышанные звуки и
достигший ноздрей сильный запах хлорки.
Препровождение получившего по заслугам Пети к дверям туалета
заняло не более дух минут, так что, вскоре Верочка вернулась и,
подождав, пока "баба Катя" закончит возить мокрой тряпкой по полу,
выкатила меня из палаты.
Так как видеть я ничего не мог то, ориентируясь исключительно на
звуки, представлял себе наш маршрут весьма приблизительно. Но,
количество шагов, сделанных моей заботливой сиделкой и число
поворотов, запомнил. Просто так, на всякий случай.
Правда, толком не понимал, что мне может дать эта, в кавычках
"стратегическо-тактическая" информация но вот... Считал на
автопилоте, и всё тут. Хотя, глупо было бы думать, что те, кто взял
на себя заботу о моём, так не кстати пошатнувшемся здоровье, вдруг,
ни с того, ни с сего, решат причинить пациенту вред.
Хотели бы, так давно бы на тот свет отправили. Ну, или
"залечили" до смерти. Так что, мимолётно усмехнувшись по поводу на
мгновенье охватившей меня паранойи, в процедурную я въехал безо
всякого душевного трепета и тревожащего душу смятения чувств.
- Ну-с-с, больной. Как настроение? - Раздался голос, который я
слышал недавно. - Жалуйтесь, где что не так.
- Всё так... уважаемый. - Слегка запнувшись, моментально же
ответил я.
А небольшая запинка произошла оттого, что на ум пришло почему-то
словосочетание "господин доктор". Но, что-то заставило придержать
язык и подобрать другой эпитет. Нейтральный, так сказать, и ни к
чему не обязывающий.
- Что ж, тогда приступим к более детальному осмотру. - Судя по
донёсшимся до моих ушей звукам, врач довольно потёр руки. И,
обращаясь к стоявшей чуть в стороне женщине, скомандовал. -
Елизавета Семёновна, снимите, пожалуйста, с нашего пациента
бинты.
Взявшаяся освобождать мою тушку от повязок медсестра действовала
быстро и аккуратно. Она срезала хирургическим ножницами заскорузлые
от ссохшейся мази узкие марлевые полоски и точными и резкими
движениями отрывала ошмётки, бросая их куда-то вниз.
Прикосновения металла холодили кожу, и постоянные дёрганье и
рывки заставляли морщиться при каждом движении Елизаветы Семёновны.
Но, понимая что, в любом случае эту, хоть и не очень приятную, но и
не слишком болезненную процедуру рано или поздно всё равно пришлось
бы пережить, я мужественно терпел. И даже ни разу не ойкнул.