Когда Бергман вошел в зал, заседание уже началось. Он шел к своему месту в президиуме и удивлялся, как много людей здесь собралось. Они стояли в проходах и молча смотрели на него. «Как странно, – думал он, глядя на них, – они совсем не похожи на астрофизиков…» Председательствующий наклонился к нему:
– Эти люди пришли к вам, Эдуард Алексеевич. Вы больше всех из академии наук пожертвовали денег…
– Вы хотели что-нибудь уточнить? – спросил, вставая, растерявшийся Бергман.
– Да, – отозвалась пожилая армянка, стоявшая в проходе, рядом с левым микрофоном. – Мы хотели узнать, почему вы это сделали?
Люди молчали и смотрели на Бергмана. А Бергман смотрел на людей.
– В очереди, в сберкассе, – сказал он наконец, – впереди меня стояла женщина в черном. Она принесла еще больше денег, чем я. Она копила их на свадьбу сына. Второго декабря его убили в Афганистане, а седьмого – было землетрясение в Армении, поэтому она все накопленные деньги решила послать сюда… Теперь понятно, почему я это сделал?
Вечер напролет Римма Шульман, секретарь Российского корпуса спасателей, обзванивала знакомых.
– Этот комитет ничего не имеет. Я единственная сотрудница, не считая председателя Кужугетова и его заместителя Юрьева, – пересказывала она свою историю очередной подруге. – Я сижу дома, а они мне время от времени позванивают и дают поручения… Да, я уже поняла, что с ними лучше не связываться. Даже своего бухгалтера и того нет, зарплату приходится совсем в другом месте получать… Да, конечно, я усиленно ищу работу…
А тем временем Кужугетов и Юрьев сидели у себя в общежитии напротив друг друга.
– Пора все бросить и уехать домой, – сказал один.
– Да, – в тон ему добавил второй, – и сама эта спасательная идея никогда не будет востребована.
– И вообще невозможно в этой столице что-нибудь пробить… Союзное правительство борется с российским, никто ничего не решает.
– И помещение нам не дают!
Друзья замолчали и уставились друг на друга. В комнате общежития громоздился компьютер и две картонных коробки с папками – архив будущего Российского корпуса спасателей.
– Слушай, мы носимся по Белому дому, подписываем гору каких-то документов, а ведь у нас ничего нет, кроме тех должностей, которые нами дали и о которых никто не знает… Но чего удивляться! Лет десять назад никто вообще и не заикался о государственной политике по защите от риска катастроф. Все проблемы рассматривались врозь, словно бумага, нарезанная на узкие полоски. Вот техногенная катастрофа, вот природная… И каждая из них представляла собой государственный секрет. Помнишь, как мы сами воспринимали учения гражданской обороны? Как армейские маневры, про которые в песне поется: «Если завтра война…»