— Эй, меня хорошо помыли.
Боль рванула грудь, и смех
оборвался. Мелькнула малодушная мысль, что нужно позвать врача,
попросить опиумных капель.
— Можно я посмотрю? — Кэй напоминал
мальчишку, который увидел красивую машинку на витрине и спрашивал у
отца разрешения потрогать.
Марк протянул левую руку, раскрыв
ладонь. Пальцы слушались, но гнулись то слишком слабо, то слишком
сильно, как резиновые.
— Металл, — суррей почти носом
уткнулся в протез. — А что сверху, я не понимаю. По запаху что-то
между свиной кожей и резиной, но это не они.
— Я не знаю, — выдавил Марк.
Это ведь была не переделанная рука,
предназначенная для тяжелой работы — их устройство он знал так
хорошо, словно собирал сам. Протез, который могли позволить себе
только афеноры, казался более чужим.
Спрятав левую руку под одеяло, Марк
произнес так тихо, словно стеснялся своих слов:
— Спасибо, Кэй. Я не ожидал, что
кто-то пойдет искать меня, и я... Спасибо.
Суррей смутился.
— Да это же ерунда, я просто сделал,
что умею! Кристоге учил меня выслеживать.
— Но ты не обязан был этого делать.
Знаешь, ты похож на моего младшего брата Антона. Он...
Кэй перебил:
— В том мире у тебя осталась семья?
Ты не рассказывал.
— Нет, никакой семьи. Антон умер
из-за меня. На самом деле, он был мне сводным братом. И мать, и
отчим думали только о том, как бы отправить меня куда подальше и
чтобы обязательно на подольше. Антон единственный относился ко мне,
как к своему. В семнадцать я сломал руку, она еще и срослась
неправильно... Не мог выступать, не мог готовиться к поступлению на
музыкальное отделение — это все перечеркнуло. Мать говорила, что я
испортил ее планы, отчим ругался за то, сколько денег потратил на
мои занятия — и все впустую. Я постоянно уходил из дома, нашел себе
компанию, попробовал там наркотики. Антон, наверное, чувствовал
вину за то, что мать и отчим его любят, а меня — нет, и всегда
ходил следом. Наркотики он тоже попробовал вместе со мной. Только я
быстро бросил, а его нашли скончавшимся от передоза. Не хочу, чтобы
история повторилась, но это и происходит, когда я прошу тебя
помочь. Я опять тяну других за собой на дно — ты сам видишь, к чему
приводят поиски.
Марк не понимал, зачем рассказал
никому не нужную историю. Ему ведь удавалось держать ее при себе
так долго и делать все, чтобы не повторять прошлого. Нет близких,
нет ошибок — тактика была проста.