***
Вся жизнь превратилась в сплошной
тракт. Четыре дня пути до Альты стали семью, и каждый из них люди
начинали с проклятий, а продолжали ругательствами и бранью.
Не хватало примерно всего: сил, сна,
отдыха, тепла, еды, ванны. Вместо этого были спальные мешки,
которые они стелили рядом с костром, пытаясь согреться, но это не
получалось. Ночные дежурства, чтобы поддерживать огонь. Котелки,
где готовили похлебку с кусками жира. Иногда в ней попадались
шерстинки, оставшиеся с плохо освежеванной кроличьей или птичьей
тушки. И мытье в реках, которые вопреки недавним мыслям насчет
погоды оказались по-мартовски холодными.
Мерный цокот копыт соответствовал
ритмичности вопроса, бившегося в голове: «Что? Что? Что?..» Зейн
больше ворчал, Лаэм рассказывал ерунду вроде: «Эти земли зовутся
Клыками из-за острых скал» или «Исполняется двести девяносто пять
лет со дня возрождения Альты». Но что с магией? Что с расами? Что с
законами? Что с войной? Ответов не было, хотя в течение первых дней
у людей еще оставались силы спрашивать, а потом недоверие улеглось,
уступив место нескончаемой усталости, и только изредка, уже под
вечер, оно еще поднимало иглы да кололо, веля снова спросить.
Бешеный темп путники сбросили, когда
впереди показался город. Альту обступали поля, и на них трудились
тысячи мужчин и женщин, готовящих землю к посеву. Марк старательно
вглядывался в крестьян, во встречные повозки и телеги, но взгляд ни
за что не цеплялся — это были обычные люди, ведущие обычный быт.
Проезжая деревни, путники встречали бревенчатые избы, запахи земли,
зелени и навоза, домашнюю живность, греющихся на солнце стариков,
чумазых детей, работающих в садах или на огородах женщин, мужчин,
занятых ремонтом, домашними делами или торговлей.
Дорога ширилась и становилась все
более людной. Альту окружали две крепостные стены, и едва едущие
преодолели первую, сделалось спокойнее — путники сворачивали на
мелкие дороги и расходились по деревням, не спеша в город.
Чем ближе становились основные
ворота, тем четче вырисовывалась Альта и ее высокие шпили, башни,
трубы фабрик. В воздухе чувствовались дымный и смоляной запахи, к
ним примешивалась соль, принесенная ветром с моря.
Оставалось не так много, когда Марк
заметил, что путники расходятся по двум очередям: в одну вставали
пешие и едущие на телегах и повозках, во вторую — конные. Обе
стороны замедлялись, когда проходили мимо стражей, но никого не
останавливали и даже не осматривали.