— Зачем? — одно короткое слово, но,
несмотря на холодный тон, оно прозвучало приятно — голос у нее был
красивый, все-таки.
— Разве у меня есть друзья здесь? —
Марк шагнул к ней и скользнул взглядом по запястью. — Я не хотел
лезть в твое прошлое, извини, если это задело тебя.
Появившийся Кэй закричал еще
издалека:
— О, привет! Погуляем? Обещаю дойти
до твоей любимой пекарни.
Марк едва не отвернулся от суррея.
Черт возьми, он даже говорил как Антон! Слова прозвучали буднично,
в духе родного мира, и слишком напоминали о брате — тот умер, и
последнее, что услышал Марк, это его «О, привет!», когда они
столкнулись в дверях.
Дракон насмешливо улыбнулась:
— Вот видишь, друзья у тебя есть.
Спасибо за приглашение, — она быстро зашагала к дому.
Кэй подошел, и Марк уловил яркий
запах лаванды и мыла. Одет он был, как большинство эйлов: простые
штаны, рубаха, потертая куртка, в чертах лица и поведении, кроме
суетливых движений, не было ничего необычного — наверное, суррея в
нем узнал бы далеко не каждый.
— Готов, чистюля?
— Чистюля? — парень нахмурился.
— От тебя слишком пахнет мылом.
— А мне кажется, я пахну кровью, —
тише произнес Кэй, первым проходя через ворота.
«Плохое начало», — Марк досадливо
поморщился, но продолжил начатую тему, поравнявшись с сурреем:
— Я хотел спросить про... — он
сделал паузу, подбирая слова. — То утро.
Щеки парня заалели. Кэй вскочил на
бордюр и пошел, глядя прямо перед собой.
— Я ел. Сурреи ведь питаются кровью
— ну и не только. Мне приводят преступников, если ты это хотел
узнать. Я закончил, вышел, а потом учуял тебя и сразу понял: враг —
и бросился. Все.
— Почему там были Кристоге и
Дракон?
— Кристоге всегда следит за мной. Он
говорит, чтобы побороть наши инстинкты, сначала нужно изучить их.
Дракон иногда помогает ему и записывает его наблюдения.
Марк уже открыл рот, чтобы задать
следующий вопрос, как суррей воскликнул:
— Давай я расскажу о городе! — он
соскочил с бордюра и встал рядом, неловко улыбаясь.
— Давай, — Марк улыбнулся в ответ,
решив повременить с расспросами.
Чем дольше Кэй говорил, тем больше
оживал — уже не отводил взгляд, улыбался более открыто, шутил.
Суррей постоянно забегал вперед и останавливался, чтобы дождаться,
пока Марк поравняется с ним, вставал то по левую руку, то по
правую, запрыгивал на бордюр, пинал камни — не было и метра,
который он прошел спокойно.