Послышался легкий цокот каблуков.
Марк подался вперед, за ветвями пытаясь разглядеть идущего. Сумерки
скрадывали фигуру, и только когда между ними остался десяток
метров, он узнал Дракона, которая судя по пальто и сапогам только
зашла с улицы. Девушка заметила его тогда же и так смешно дернула
плечами, покрепче, как самое дорогое, прижимая к груди пакет.
— Ты меня напугал, — буркнула
она.
— Извини, я не хотел.
Марк ждал, что Дракон пройдет мимо,
а он останется один, продолжив перебирать и раскладывать увиденное,
услышанное, но она встала напротив.
— Что-то случилось? — переживания
или сочувствия в голосе не было слышно, говорила девушка с толикой
ленцы, но если прежде, встречая Марка в саду или дома, Дракон
одаривала его исключительно равнодушным взглядом, сейчас он
потеплел — конечно, только на градус или два, не больше.
— Нет, — Марк пожал плечами, мотнул
головой, пытаясь изобразить искреннее удивление.
— Под куполом слишком тепло, чтобы
из дома выходить в пальто, значит, ты пришел с улицы. Что
случилось, что ты решил сидеть один, в темноте?
«Один», — на этом слове хотелось
сделать акцент, но Марк промолчал. Стоило признать, что во
внимательности Дракона упрекнуть нельзя — возможно, она что-то
знала, что-то слышала о Вадиме от Кристоге?
— Чудесный вечер, не хочу идти к
себе, — Марк произнес это быстро и чуть громче положенного, а затем
смягчил тон, опустил взгляд. — Увидел казненных. Наверное, глупо,
что теперь я сижу и думаю об этом, но в моем мире правосудие
действует иначе, я... Я и трупов-то никогда не видел.
Против воли пальцы сложились в
кулак, Марк опустил голову слишком низко. Видел, на самом деле.
Утром улыбчивый и взъерошенный Антон махнул рукой на прощанье, а на
следующий день он уже лежал на больничном столе мертвым. С сухой,
синюшней кожей. Вздувшимися венами. И такой тощий, что ребра едва
кожу не рвут. Худым он был всегда, но казалось, такое-то как не
заметить? Однако не заметить оказалось проще, чем что-то
сделать.
Сев рядом, Дракон протянула Марку
пакет.
— Хочешь?
Он приоткрыл упаковку, и их окутал
запах ванили и свежей выпечки, еще более сладкий, чем жасмин.
— Бабушка говорила, что проблема
стоит внимания, только если после чая и булочек она продолжает
тяготить, — Дракон неловко улыбнулась.
Марк прикрыл пакет, испытывая
смущение. С ней и с Кэем он начинал одинаковую игру: признаться в
том, что тяготит, спросить, узнать. И пусть суррей вел себя и
отвечал так искренне и доверчиво, как пес, радующийся гостю в доме
хозяина, это не вызывало ничего, кроме еще большего желания
докопаться до правды, любыми методами. Сейчас же совесть аккуратно
кольнула, прося не вести этих игр, а что-то другое захотело просто
поговорить, словно он еще был дома и гулял с симпатичной
девушкой.