— И без любви, — словно невзначай
добавила Велита.
Хозяйка постоялого двора уже
суетилась за стойкой, готовя для Шарлотты горячего вина. Я
продолжала возиться с платьями подруг, но исподволь наблюдала за ее
действиями. Смутное ощущение тревоги почему-то стало отчетливее.
Под ложечкой противно засосало от предчувствия чего-то дурного.
— Пф-ф! — Шарлотта, явно раздраженная
неожиданным спором, громко выдохнула воздух. Откинулась на спинку
кресла, окинула хозяйку постоялого двора тяжелым недовольным
взглядом, после чего громко и беспрекословно отчеканила: — Любовь —
это прежде всего страдание.
— Но… — вскинулась было возразить
Велита, чуть не плеснув вином мимо бокала.
— Неважно, говорим ли мы о любви
между мужчиной и женщиной или же о родительской любви, — перебила
ее Шарлотта, повысив голос. — Это страх за того человека, который
тебе дорог. Постоянный, изматывающий, выпивающий все силы. К тому
же число несчастливых семей гораздо больше, чем счастливых. Браки,
заключенные не по расчету, а по сердечной привязанности, живут
недолго. Рано или поздно, но чувства остывают. И еще повезет, если
взамен придет безразличие и равнодушие к супругу. Чаще всего
заканчивается это ненавистью. И ненавистью горячей и искренней. Чем
сильнее мы любили человека — тем отчаянней жаждем его смерти, когда
он уходит к другой.
Шарлотта вдруг запнулась, видимо,
осознав, что сказала лишнего. К этому моменту смолкли все
разговоры. И я, и мои подруги во все глаза уставились на
воспитательницу, удивленные столь необычной для нее горячностью и
резкой сменой разговора. Морщинистые щеки матушки раскраснелись,
глаза метали молнии. Такое чувство, будто Велита невольно затронула
что-то очень личное для Шарлотты. То, что до сего момента спокойно
дремало в ее душе.
— Извините, — после недолгой паузы
хмуро проговорила матушка. — Я позволила себе лишнего.
Опустила голову, спрятав лицо в тени.
Крепко сцепила перед собой пальцы в замок, и я заметила, как они
противно и мелко трясутся.
По комнате между тем поплыл терпкий
густой аромат специй. Велита вернулась к вину, заполнив бокал до
краев ярко-алой жидкостью.
Я вдруг насторожилась. Отложила в
сторону платье, только что приведенное в порядок, но не торопилась
заняться следующим.
На какой-то миг мне почудилось, будто
глаза женщины как-то странно блеснули. Почти сразу она взяла бокал
с вином в руки и отвернулась ото всех, как будто пытаясь скрыть
дальнейшие действия.