«У Штыка прямо фетиш какой-то на овраги и подземные сооружения»,
— подумал парень и слегка ухмыльнулся.
— Давай сюда, давай, — требовательно замахал рукой хозяин
берлоги. — Давай говорю, чего встал, стоишь, сюда давай, сюда.
— Чего давать-то?
— Глупый стал, совсем дурак, да, ничего не понимает, глупый и
жадный.
— Да не жадный я, скажи ты толком, чего давать.
— Сердце своё давай, доставай сердце.
Макс скинул рюкзак и вытянул из него свою добычу. Ветошь
разворачивать не стал, потому как на улице уже рассвело, и это
могло повредить трофей. Однако стоит его высушить, как ультрафиолет
утрачивал пагубное воздействие. Ещё одна очередная странность
волшебного артефакта, потому и ценник на сушёное был выше раза в
два, а в последнее время даже подрос. Да и на сырое сердце, в том
числе. Ведь уроды в последнее время сильно поумнели или, точнее
будет сказать – «приспособились».
Охотники всё чаще возвращались пустыми, теперь их работа
перемежалась не только с риском, но и с удачей. Многие психовали,
бросали профессию, но попасть в более удачливую артель теперь стало
вообще невозможно. То же самое касалось и добытчиков, ведь за все
эти годы в округе, вычистили все возможные и даже невозможные
места. Потому люди постепенно разбредались в поисках других работ.
И только промысловики чувствовали себя лучше других, ввиду того,
что зверя значительно прибавилось. Теперь администрации крепостей
старались перенаправлять и вкладывать средства в них, естественно,
сокращая штат двух предыдущих фракций. Некоторые, кто не смог
отыскать себе другое место в жизни, подались на вольные хлеба,
правда, тоже не всегда удачно.
Штык принял у Макса свёрток и тут же сунул его под полу куртки,
а затем, продолжая бормотать что-то невнятное, скрылся в другой
комнате, откуда раздались грохот и отборный мат. Парень улыбнулся,
мало того, он едва сдерживался, чтобы не расхохотаться. Мало ли,
вдруг чем обидит гостеприимного хозяина. Буквально через пару минут
тот появился с холщовым мешочком в руках и раскрыв горловину,
протянул гостю.
— На вот, на, я-то не жадный. Ты жадный и глупый, да. Ну, чего
снова встал, бери, давай, давай уже, на.
Пацан запустил руку в мешочек и подхватил пригоршню сухих
лепестков чёрного сердца.
— Ей, куда столько тащишь, как положено бери, столько не дам,
нет. Жадный ты какой, жадный.