– Я не знаю, – Алиса схватила посох, готовая драться (а если
нужно, то и вопить во всё горло, чтобы разбудить друзей). Но прошла
минута, другая, а из тьмы ночной так и не возникла никакая ползучая
чупакабра… то есть, аракабора.
– Так. Я пойду, посмотрю.
– Т-ты что? – Милашка вцепилась ей в рукав. – Не ходи! Я теб-бя
не отпущу!
– Тогда вместе пошли.
– С-стой… я фонарик возьму!
Девушки осторожно пробрались вдоль склона; Алиса нащупывала
дорогу посохом, избегая сыпучих мест. Ещё немного, и за поворотом
им открылась странная и жуткая картина. Из склона горы, наискось
воткнувшись меж корней огромной, старой сосны, торчал искореженный
каркас, облепленный догорающими клочьями. И с каркаса на ременной
упряжи свисало безжизненное кукольное тело. Милашка пискнула, зажав
рот ладонью.
– Тихо. Это летун! – сообразила Алиса. – Только он прямо в
воздухе загорелся. Почему?
Предположить что-либо она не успела. То ли это был обман чувств,
то ли ветер в самом деле донёс до неё отголосок слабого стона – но
девушка насторожилась.
– Он ещё может быть жив! Так, подстрахуй меня. Попробую его
вытащить.
– Как? Н-не надо! Сорвёшься!
– Ну, так держи меня! Давай-ка, зайдём сверху…
Вдвоём девушкам удалось вскарабкаться по склону, оказавшись над
сосной. Алиса почти легла на ствол и протянула вниз посох, держа
его за середину древка. Как там Лайхе говорил? Вытащить из
пропасти?
Обгорелый каркас тихонько затрещал. Закусив губу, Алиса
подцепила загнутым навершием ремни, удерживающие летуна, и потянула
вверх – за миг до того, как переломились планки. Девушка судорожно
вцепилась обеими руками в посох: только бы не выпустить! Ох,
тяжело…
– Алиса!
– Тяни!.. меня!.. Милашка!
И младшая служащая, всхлипывая и причитая, всё же удержала
подругу за пояс; а потом дотянулась и тоже ухватилась за древко.
Вдвоём они втащили обмякшего летуна наверх, уложив на камни – и
сами повалились рядом. Немного придя в себя, Алиса приподнялась на
локте и посветила на спасённого фонариком.
– Ох!
– С-святая Индукция! – пролепетала Милашка. – Это же
мальчик!
Незадачливый летун и вправду оказался куклой-подростком. Глаза
его были закрыты, физиономия в саже, половину чёрных волос на
голове слизнуло пламенем – но Алиса, разодрав на нём вышитую
бисером лётную куртку и прижав ладонь к тощей груди, почувствовала
тиканье шестерёнок.