Не знаю, много или мало у меня маны, никто циферку не скажет, но
в общих прикидках сейчас у меня не больше семидесяти пяти процентов
от резервов Рудэуса, а может и меньше. Со временем, этот показатель
будет только расти из-за несправедливости мира, если только ничего
не измениться.
Даже двум братьям, вышедшим из одного чрева, была уготовлена
разная удача. Почему-то он с золотой, а я с серебряной ложкой.
Но, особо я не расстраивался и в ус дуть тоже не собирался. Ну
подумаешь, резерв меньше брата, не в размере счастье! Главное умело
им пользоваться!
Кстати о пользовании, я первый вышел на плато осознания, почему
тот шар, что мы призываем не летит. Оказалось, дело в нашем
представлении, которого не было. Даже читая арию нужно пожелать и
мысленно придать направления и скорость снаряду. Мы же, как
истуканы из пещеры с дубинками, били палки друг о друга и пытались
тем самым найти огонь.
Ну, а дальше, были практики: «Боже-боже» от Зенит, когда мы
спускались к ней все мокрые до нитки, и странные взгляды Лили, на
все это действо. Пол не вышел из моей жизни и часто в ней мелькал,
продолжая хвастаться всем чем только под руку попадется. Однажды,
чуть подвыпив даже начал заливать о любимой женщине, притянув плечо
Зенит, о том, как важно её защищать и защищать вообще всех женщин
на свете.
В общем с ролью веселого отчима он справлялся на ура. Только бы
шума поменьше от него. Однако, и эту проблему я решил комплексно.
Вместо того, чтобы перерывать соитие родителей, все же взрослые
люди, что хотят, то творят, я занимался самосовершенствованием.
Создавал водяной шар, закручивал его и запускал с максимальной
возможной скоростью. Получалась струя воды как из брандспойта.
Водяная пушка, как я бы её назвал, спокойно резала камни и деревья.
На человеке проверять смысла не было. Такое заклинание выматывало
сильнее обычного и потому, в свой сон я впадал очень быстро.
***
На рассвете очередного дня, я стоял перед мачехой.
— Я на улицу пойду, — получилось слишком чопорно. Впрочем, Зенит
улыбнулась, присев на корточки. До этого она была заняла деревом,
что-то с него собирала.
— Нил, дорогой, а как же Руди? — склонив голову на бок, она
прикрыла глаза в широкой улыбке.
— Он не хочет на улицу выходить, — и я был прав. Рудэус, как я
не хотел перенести все занятия на улицу где-то подальше, ни в какую
не желал выходить дальше порога дома, ну или сада мачехи.