- Захария, да ты у нас просто серый
кардинал какой-то! С каких пор ты принимаешь решения за меня или за
моих родителей?!
- Наверное, с тех самых пор, когда вы
сами, вернее, ваш отец, нанял меня для контроля над вашей матушкой,
- говорит Лэй. – То есть все согласились, что именно я
решаю, как для нее будет лучше.
В голосе его мне чудится насмешка.
Но, конечно, только лишь чудится, ведь секретарь смотрит на меня
обычным серьезным взглядом.
- Хм, а ведь я иногда подумывала, что
ты слишком уж… широко понимаешь интересы моей матери, но думала –
лишь кажется. Контроль теперь распространяется и на меня? Захария,
а ты не заметил, что я давно уже взрослый самостоятельный
человек?
Секретарь слегка наклоняет голову
набок. Спрашивает с подчеркнутым интересом – а вот тут ирония в
голосе становится явственней!
- И вы всегда принимаете взрослые,
разумные и взвешенные решения?
На что это он сейчас намекает?
- Не всегда, - соглашаюсь я на
пределе спокойствия. Лэй явно пытается увести меня от конкретной
ситуации в дебри психологических заморочек, а проще говоря –
заболтать. - Есть множество поступков, которые меня не красят,
которых я стыжусь, таких, что стараюсь вообще не вспоминать… Как и
любой другой человек. Даже такой непогрешимый как ты, Захария. Но
из этого вовсе не следует, что некто без моего ведома имеет право
влиять на мою жизнь, уверяя, что так мне будет лучше. Поэтому очень
тебя прошу: впредь…
Секретарь – неслыханное дело! -
перебивает:
- Я лишь хочу оградить вашу семью и
вас саму от новых неприятностей. Новой трагедии.
Как обухом по голове!
- Ты уверен, что трагедия обязательно
случится? – спрашиваю через паузу, всматриваясь в лицо Захарии.
Обычно секретарь всегда учтиво отводит взгляд, но сейчас отвечает
таким же прямым и долгим.
- Вы ведь и сами так думаете,
Эбигейл.
Я уже бросила притворяться перед
собой – да, я боюсь. Но когда то же самое повторяет человек,
которому ты привык верить, на чье мнение всегда полагался… Я опять
чувствую себя слабой, испуганной и беззащитной. Отхожу и сажусь на
кровать. Говорю уже без прежнего напора:
- И все же, Захария, прошу тебя
запомнить: своей жизнью, своими решениями, выбором, правильным или
неправильным, распоряжаюсь я сама. Не мама. Не отец. Не, тем более,
ты. Я! Тебе это понятно?
Секретарь кивает и тут же спрашивает
с невиданным упрямством: