драмы!
Хотя узнать Чэна сейчас мудрено.
Правая половина лица в грязных разводах – видимо, пытались оттереть
влажной салфеткой, но не слишком старательно. Левая почти сплошь
залеплена пластырями, из-под которых видна багровая распухшая кожа.
Впрочем, при виде нас пациент садится на кровати довольно бодро.
Оторопело выдает:
- Ой!
- Вот именно, что «ой»! - соглашаюсь
я. Поставив сумку на постель, подхожу к изголовью. – Ну-ка,
посмотрите на меня, Маркус. Как же вас так угораздило?
Тот рефлекторно закрывает левую
половину лица ладонью. Стесняется. На руке тоже ссадины и царапины,
мизинец туго перемотан бинтом - сломан? Единственный видный мне
правый глаз в красных прожилках от лопнувших сосудов. Замечаю
выстриженные и залепленные пластырями участки во влажных густых
волосах. Ушибы? Швы наложили?
- Сам бы хотел знать, как, - бурчит
Чэн не очень внятно – то ли рука ему мешает, то ли разбитая губа. –
Шел, никого не трогал. Налетели какие-то… - с трудом проглатывает
соответствующие эпитеты, с которыми я сейчас на редкость согласна.
– Хорошо, прохожие вызвали полицию. А так оглушили бы, бросили в
канал, и…
Продолжать не надо. Постаравшись
откровенно не рухнуть от накатившего вдруг облегчения, я медленно
опускаюсь на стул у изголовья кровати. Маркус переводит взгляд с
меня на Захарию.
- Но откуда вдруг вы все здесь
взялись?
- Со мной связались из госпиталя с
вашего телефона, когда вы еще были на перевязке. Видимо, просто
набрали последний номер, на который вы звонили, - отвечаю я.
- Вот как… - Но Захария перебивает
его деловитым вопросом:
- Но что вам понадобилось ночью в
Гейланге?
Тоже смотрю на Чэна с ожиданием: все
знают, что Гейланг – район с дурной репутацией, и уж совершенно не
то место, где можно без опаски для кошелька и здоровья гулять по
ночам в одиночку. Чэн осторожно косится на меня, отвечает тоже
аккуратно:
- У меня там была назначена
встреча…
- С кем и где? – продолжает гнуть
свою линию секретарь, и я невольно морщусь: понятно, что Захария
по-прежнему относится к Чэну подозрительно, но все же это не
основание устраивать допрос прямо на больничной койке!
Подозреваемый-пострадавший уже знакомо почесывает бровь мизинцем
(правой руки с капельницей) и ухмыляется - в силу своих
ограниченных возможностей.
- Не в борделе, к моему громадному
сожалению, и даже не в наркопритоне! Просто деловая встреча двух
коллег, занимающихся одним бизнесом. Место, кстати, выбирал не я. Я
давно пытаюсь договориться с тем паршивцем, разделить сферу
влияния, так сказать, чтобы мне наконец перестали вставлять палки в
колеса…