Времени на отдых почти не остаётся – мы петляем и тратим время
на устройство ловушек, а противник преследует нас, более или менее,
по прямой. Зато мы движемся и днём, и ночью, а японцы по ночам не
воюют.
- Николай Михалыч, мы так и будем, подобно лисе убегать от
охотника? – Карл Густавович присаживается на поваленный ствол кедра
во время короткого привала-передышки.
Я ждал этого вопроса и уже подготовился.
- Мы не просто убегаем, Карл Густавович. Смотрите. – Я достал
карту и обвёл наше примерное местоположение на этот день –
юго-западные отроги Цяньшаня. – А вот здесь, по данным нашей
собственной разведки, - я крестиком пометил селение Сюянь, -
квартирует 21-й пехотный полк 5-й дивизии японцев.
- Предлагаете атаковать их? – Тролль задумчиво подёргал усы. –
Попахивает безумием. Нас всего шесть десятков, даже при четырёх
пулемётах.
- Возможно, это было бы самоубийством, учини мы такой манёвр
среди белого дня. Но ночью…
Глаза Маннергейма зажглись блеском азарта. Он хлопнул меня по
плечу, чуть не свалив с кедрового ствола на землю.
- С вами не соскучишься господин штабс-ротмистр. Что, ж,
приступим к планированию операции?
Мы склоняемся над картой. Как говорится, дна голова хорошо – две
лучше.
Скинуть преследователей с нашего следа так и не удалось, но
получилось значительно оторваться от них, что стоило нам двух
бессонных ночей и беспрерывного движения.
21-й пехотный полк полностью занял китайскую деревеньку Сюянь.
Фанзы пошли под квартиры офицерскому составу, сараи, хлева, и
прочие хозяйственные службы приняли сержантский и рядовой состав
японцев.
Хозяева? Китайцев японское командование просто отселило подальше
– в шалаши и какие-то самодельные халабуды в полях. Тем лучше,
мирным жителям ничего не грозит, под наш огонь не попадут.
По границам деревни выставлены часовые, на дорогах, на въезде и
выезде – настоящие блокпосты: барьеры из мешков с песком и землёй,
шлагбаумы. В полночь караулы сменились.
Что ж у нас есть пара часов до новой смены. Отряд разбит на
группы, каждая из которых имеет свой маневр и задачу.
Смотрю на часы – пора.
Дотрагиваюсь до плеча Скоробута, ординарец рядом со мной и
исполняет роль транслятора приказов. Он понимает без слов.
Резкий трещащий крик коростеля трижды разносится над ночной
деревней. Почти бесшумно щёлкают арбалеты моих бойцов. Оседают без
вскриков наземь пронзённые смертельными стрелами японские часовые.
Некоторых, впрочем, моим ребятам приходится снимать ножами –
часовых у японцев оказалось поболее, чем у нас арбалетов.