Выпотрошив демона как следует, заставляю его рыть братскую
могилу.
Землю он гребёт не хуже экскаваторе. Мы бы долбились тут час, не
меньше, а он управился минут за пятнадцать и даже не вспотел.
- Достаточно!
Осторожно опускаем тела солдат, бросаем по горсти земли, читаем
молитву, закапываем и делаем небольшой холмик, в который
Лукашин-младший втыкает импровизированный крест.
- Что будете делать с ним? – кивает в сторону демона барон. – Он
ведь гражданский…
- Этот гражданский убил наших ребят. Как думаете, какой приговор
могут вынести их товарищи? – задаю встречный вопрос я.
Не время и не место разводить политесы. Перед нами нечисть,
опасный и коварный враг. Окажись кто-то из нас на его месте, пощады
не жди.
- Пассую перед вашей логикой, - быстро соглашается
Маннергейм.
Скорее всего, он и без меня склонялся к такой же мысли, но был
нужен толчок.
- Тимофей, - делаю знак характернику я.
Тот понимающе кивает., выхватывает шашку… Хек! Голова твари,
отрубленная с одного удара, катится с наклона, попадает в ямку и
замирает, уставившись пустыми глазами в небо, затянутое
облаками.
- Уходим, - командую я.
На душе всё ещё скребут кошки, особенно как вспомнишь
пулемётчиков.
Если бы я имел право – остался бы с ними, прикрывать отход
отряда, но… я нёс ответственность и за других.
- Карл Густавович, у вас найдётся что-нибудь выпить…
- Я так понимаю, о воде речь не идёт, - хмыкает барон.
- Верно понимаете. Мне немного. Буквально капельку.
- Французский коньяк подойдёт?
Делаю квадратные глаза.
- Шутите?
- Нет, прихватил с собой самую малость. Думал распить с вами при
более приятных обстоятельствах, а так…
Он извлекает из недр своего вещмешка маленькую стеклянную
бутылочку.
- Настоящий. Купил, когда был в Петербурге.
Перевожу взгляд с Маннергейма на коньяк и обратно.
- Простите, Карл Густавович, я передумал. Давайте в другой раз,
как вернёмся к нашим.
- Договорились! Тогда угощение с вас!
- Конечно!
Идём дальше, внезапно откуда-то сзади доносятся крики, чьи-то
довольные голоса. И это точно не джапы, каждое второе слово
сопровождается нашим русским «мать-перемать».
Кто это может быть?! Сердце радостно замирает…
- Жалдырин! Ты! – кидаюсь на командира пулемётной команды,
тискаю в объятиях, жму руку.
С ним ещё несколько бойцов, Будённый и… пулемёты, включая
трофейные трофейные «гочкисы». Как это они допёрли на себе – ума не
приложу.