Что с остальными людьми – спрашивать не надо. То что вернулся
Жалдырин и часть его команды – уже действительно чудо, о котором я
только мечтал.
- Как ты? – этот простой вопрос вмещает в себя кучу всего.
- Задали мы им жару! Долго ещё нас помнить будут! – зловеще
усмехается мореман. – Полторы роты уложили, если не больше. Эх,
видели бы вы это, вашбродь! Жаль, патроны быстро кончились, а то б
мы до вечера ещё воевали.
От возбуждения его аж трясёт. Понятно, ещё не отошёл от боя.
- Как вам вырваться удалось? – задаю главный вопрос я.
- Так я снова применил хитрость… Ну, помните как когда-то в
первый раз, когда мы ещё только познакомились и ехали штурмовать
демонов в монастыре.
- Вызвал реку? – вспоминаю я.
Мореман скромничает.
- Рекой это не назовёшь… Так, прудик получился, но с ходу его не
перейти. Думаю, япошки там долго поблукаются. Хорошо, если к ночи
сюда придут.
А вот это здорово! Время – то с чем у нас большие проблемы.
- Тачанки?
- Тачанки пришлось уничтожить. Уж больно крепко им досталось.
Япошки садили в нас из всех стволов – поломали всё, да лошадей
побили, - виновато говорит Жалдырин. – Простите, вашбродь, не
уберёг!
- Понимаю. Когда вернёмся – представлю тебя и твоих орлов к
награде!
- Так не ради орденов и медалей воюем, - смущается герое.
- Согласен. Но если заслужил награду – изволь получить!
Про то, что даже «Георгием» мужиков из могилы не поднять, молчим
оба. Война, будь она неладна.
И снова в дорогу, и снова в путь, и на сей раз нам предстоит
горный переход. Надеюсь, что всё-таки сбросим с хвоста японцев и
выйдем через горы к своим. Но для этого потребуется приложить много
сил и энергии.
Иногда я уже сам не рад, что ввязался в эту авантюру. Радует
только, что результат получился на все пять баллов из пяти и даже
превзошёл все ожидания.
Мы идём, пока не становится так темно, что глаз выколи.
Становимся на привал.
Уходит солнце, приходит ночная прохлада, но костры по моей
команде не жжём. Зачем лишний раз светиться перед японцами? Пусть
думают, что мы где-то далеко-далеко или пошли совсем другим
путём.
Перед тем, как провалиться в сон, шепчу ночную молитву, поминаю
тех, кого с нами больше нет.
Если можете, там, наверху, простите меня, грешного!