Торн свернул в предместье. День подходил к
концу: работяги скоро разойдутся спать. Нужно управиться
скорее.
–
Сир Торн, вы уверены, что ваш план лучше, чем у сира
следопыта?
–
Разумеется, миледи. – Торн с трудом не выдал недовольного вздоха. В
голосе Дабби раздались отзвуки приближающейся капризности. С ней
рыцарю сладить никогда не удавалось.
–
Почему вы тогда не настояли на своём плане? Как же они попадут в
город, если их план плох?
–
Не думаю, что план Вельда настолько плох. Говорят, следопыты люди
хитрые, и я склонен поверить. Однако я поклялся уберечь вас и не
позволю вашей жизни зависеть от непроверенных планов. – В голове
вдруг пробежала идея, как не дать леди раскапризничаться. – Вы
переживаете за Соррела?
–
Я… я надеюсь, с ним всё будет хорошо. Даже если сир следопыт
неправильно сделает, Соррел обязательно что-нибудь придумает. Он
такой умный! Должно быть, отец его очень хорошо наставляет. Вы
слышали, что лорд Найтингейл сумел уговорить морских убийц отдать
королю корабли?
–
Да, ваш дядя, да пошлют боги ему крепкого здоровья, об этом
рассказывал. Сурро̀льцы никогда не идут на уступки. Отец Соррела
выдающийся переговорщик.
–
Папа тоже так говорит. А потом добавляет, что битва усмирила бы
врагов надёжнее.
Торн замялся. Прежде ему не доводилось столь
спокойно беседовать с подопечной. Разговор о любимом свернул мысли
девушки в дружелюбное русло. Проведённый в своеобразном походе день
тоже пошёл на пользу. Дабби словно стала отзывчивее. Стоит ли
высказываться против мудрости её родителя? Впрочем, лишний раз
врать не стоит. Сегодня этого и так предстоит сверх
меры.
–
Мне думается, мнение лорда Найтингейла правильное. Ежели можно
добиться справедливости, не губя жизни людей, поступить надлежит
так.
Дабби не ответила. Но и не хмыкнула, и не
вздохнула. Торн счёл молчание добрым знаком.
Из
кособокого домика выскочила женщина. Сгорбленная и состаренная
тяжёлым трудом. Лишь в глазах ещё мелькал огонёк не ушедшей
молодости.
–
Добрая женщина!
Та
резко обернулась. Глаза врезались в доспех рыцаря. Лошадь Торн
повернул так, что Дабби стало никак не разглядеть за его
фигурой.
–
Здравия, милорт! Чаво будет угодно?
– У
вас не найдётся одеяла и наряда на девчушку? Годков
шестнадцати.
–
Мне четырнадцать. – Раздался возмущённый шёпот Дабби.