В мае, когда до конца учебного года оставалась всего неделядругая, заболела наш классный руководитель. Отменили последнюю пару по математике.
– Пошли скупнемся, – предложил мне Растям.
Доехав на трамвае до молокозавода, мы уже спускались вдоль забора по полузасыпанному речным песком асфальту к речному трамвайчику, когда Растям показал на часы на моей руке и бросил как бы невзначай:
– Спрячь «котлы».
Большие, не по моей подростковой руке, с фосфоресцирующими стрелками, мне они нравились, несмотря на чуть разъеденную снизу позолоту корпуса.
Я молча расстегнул браслет и сунул «котлы» в карман брюк. Впереди замаячил Обливной остров.
Старенький речной трамвайчик суетился между берегами, перевозя людей на пляж и обратно. Всего-то метров по пятьдесят туда-сюда.
Мы забрались под настил причального понтона, где уже сидели на корточках несколько пацанов в мокрых сатиновых трусах, покуривая «беломорины».
Одного из них я узнал, он учился в параллельном классе.
Поздоровавшись с каждым за руку, представив меня товарищам, Растям разделся до таких же, как у них, черных сатиновых трусов до колен. Мои плавки удостоились скептических взглядов, но насмешек и комментариев не последовало. Аккуратно сложив одежду в стопку, я накрыл ею сандалии, взобрался на понтон и нырнул, тщательно вытягивая тело в струнку, в бутылочного цвета воду.
Что для волжанина 50 метров? Несколько гребков, и мы уже нежились на пляже, зарывшись в золотистый волжский песок.
Дунув на поднятый с песка окурок, Растям попросил у загорающего рядом мужчины спички, прикурил, затянулся и стал смотреть на воду.
Молчание длилось минут пять. Я как всегда не выдержал и спросил первым:
– Ты куда после школы?
Растям отщелкнул в воду окурок:
– Не знаю. Это не имеет значения.
Я удивился:
– Почему? Я вот хочу закончить десять классов и поступить в Рыбвтуз.
– Если хочешь – поступишь. А меня так или иначе посадят… дело времени.
– С чего ты взял, Растям? У тебя в школе за год ни одного замечания, ни одной драки. За что ж тебя сажать?
Растям посмотрел на меня с усмешкой:
– У меня от инспекторши детской комнаты последнее предупреждение. Да и вообще – отец сидит, старший брат сидит… Всё равно или побью, или порежу кого по пьяни.
– Так ты ж не пьешь, ты вообще мусульманин! – я был буквально ошарашен его словами.