В нынешних же реалиях мне придется делать прогноз прироста
населения своего собственного мира. Времени на адаптацию к новым
природным условиям у человечества практически не было. Исключить
вероятность того, что разумная жизнь на Земле в том виде, в котором
мы ее знали, вымирает, я не мог. И если эволюция пошла именно по
такому сценарию, дела наши плохи. Я видел взгляд научного
руководителя миссии «Магеллана» на первом брифинге. Он наверняка
пришел к тем же выводам, что и я. На борту «Магеллана» – семь
миллиардов генетически исправленных человеческих эмбрионов и
пятнадцать тысяч колонистов, готовых запустить их в наш новый мир.
Наша исходная миссия состояла в том, чтобы сотворить из ничего
человеческую цивилизацию на безжизненной планете в пяти тысячах
световых лет от дома, тем самым удваивая шансы на выживание нашего
вида в безмерном космическом пространстве.
На первый взгляд – проблемы нет, но мне как историку-антропологу
была ясна обеспокоенность нашего научного руководителя. Если мы
придем к выводу, что нынешнее население Земли не способно
адаптироваться к новому климату, и, как следствие, не может
самовоспроизводиться, придется ждать полного вымирания нашего вида,
корректировать условия жизни на планете под уже имеющиеся эмбрионы
и засеивать эту жизнь заново. Проблема заключалась в том, что на
очищение Земли от старых видов могут уйти сотни лет. Не все на
«Магеллане» будут готовы ждать так долго.
Не думаю, что этой ночью кому-то удалось выспаться. Моя каюта,
погруженная во мрак, хоть и не пропускала ни единого звука, но все
же стала для меня карцером, звеневшим тишиной в моей голове. И
тишина эта больше раздражала, нежели позволяла отдохнуть.
Еще с вечера я быстро собрал все необходимые мне вещи и амуницию
для работы на поверхности Земли в надежде, что после сборов смогу
как следует выспаться. Но сон никак не шел. На свое собственное
эмоциональное состояние повлиять гораздо труднее, нежели на чужое.
Глаза глупо и бессмысленно смотрели в темноту и никак не хотели
закрываться. Я несколько раз вставал и бродил по каюте. Неуютное
дурное предчувствие не давало мне покоя. Неуловимой паутиной оно
опутывало мое сознание, мешая расслабиться и отключить разум хотя
бы на время. Человечество давно перешагнуло ту черту, когда к
предчувствиям относились с суеверным страхом или пренебрежением.
Психологами давно доказано, что предчувствие или интуиция – не что
иное, как неосознанная работа нашего мозга, непрерывно
обрабатывающего огромные пласты информации. Мозг анализирует все:
опыт, фундаментальные знания, наблюдения, даже обрывки информации в
виде фраз или звуков. Постоянная обработка поступающих данных
заставляет обращать внимание на мелочи, сводить их воедино и делать
выводы. «Дурное предчувствие» в этом ключе – попытка подсознания
докричаться до нашего мышления и обратить внимание на детали,
которые мы упускаем. Но в данный момент я не мог сделать верные
выводы, было слишком мало информации. А на одном «предчувствии»
далеко не уедешь. Сейчас я знал одно – нужно отвлечься и
постараться поспать. Вопросы и ответы на них всплывут в голове сами
по себе спустя время. Лишь бы не поздно.