– Всё верно, – сказал Смирнов счастливым голосом, – Поедем с ней в середине октября. Она мне кстати предлагала двойное гражданство оформить, как у себя. Я пока не собираюсь. Помню, как она мне свой семейный фотоальбом показывала. Так много кто был, но особенно мне запомнился её прапрадед. Знаешь, так на Пилсудского похож!
– Ну так грей себя мыслью, что можешь породниться с таким известным человеком… известным в Польше. Прости, но у нас о нём не многие знают, да и не хотят особо знать.
– Думай как знаешь, но всё же это интересно! Кстати, я на пару недель собираюсь в вашу глухомань приехать, так что скоро увидимся!
Евсеев скривился. А если всё вскроется? Ему и так нереально тяжело было жить с мыслью, что он – убийца, а тут ещё… Нет! Нельзя, чтобы Матвей приехал, ведь ему может грозить смертельная опасность… от самого Коли! Евсеев и сам решил поскорее покинуть село, забыть обо всём поскорее, не вмешивая в это ни Матвея, ни Дегтярёва, ни Настю. Таков был его план на тот момент, если учитывать, что ему повезёт, и преступления не раскроют.
– Да нет, не стоит, братан, – начал Евсеев. – Пообщаться нормально всё равно не получиться – работы невпроворот.
– Я ещё подумаю, – ответил Смирнов. – Позвоню тебе дня через три, когда приму твёрдое решение. Всё же хочется перед отъездом в Польшу поговорить с тобой нормально, не по телефону… tête-à-tête… без свидетелей… Пока.
«Без свидетелей». Эти слова словно раскалённым железом выжгли сердце убийцы. Без свидетелей! Ведь доктор, которого он убил в приступе гнева, мог стать важным свидетелем, через которого полиция вышла бы на него. Боже! Врач непременно засвидетельствовал бы, что удар были целенаправленными, и, вполне возможно, это было целенаправленное убийство!
Но ведь он не единственный свидетель. Были ещё врачи скорой помощи, хозяин бара и Пётр Семёнович. А что же делать с ними? Ведь нельзя же допустить, чтобы на него вышли. Нельзя!
Сначала мысли у Евсеева были хаотичными, но вскоре он пришёл к выводу: необходимо проверить, что могли бы он нём сказать оставшиеся свидетели.
Эту проверку он решил устроить на следующий день, а остаток этого провести дома. Парень позвонил Дегтярёву и отпросился на завтра. Целый день лил дождь, небо полностью затянуто тучами. Поздно вечером, перед тем, как лечь спать, Николай сделал запись: