Но вот радостно застучал серо-стальной шарик собственной Силы
Ярослава. Именно шарик, потому что искра разгорелась до огонька, а
потом и до маленького шарика. Ярослав открыл глаза и сел. Хотелось
петь и танцевать, жизнь продолжалась. Телу по-прежнему требовались
и микроэлементы, и витамины, и клетчатка, но оно могло теперь
обходиться без всего этого гораздо дольше. Усталость прошла.
Ярослав упруго вскочил на ноги и быстрым шагом продолжил путь.
Заночевал Ярослав где-то часа через четыре. Воздух стал гораздо
более свежим, изменилась и почва. Стали редки каменистые участки,
появилась настоящая земля с настоящей травой. Ее, правда, было еще
совсем мало, но, как говорится, тенденция... Так что Ярослав лег
спать в предвкушении нового дня.
Следующим утром он продолжил движение как никогда рано. Островки
растительности как-то очень быстро и незаметно слились в единый
покров, стали попадаться даже деревья. Правда, ни одно растение не
было знакомо, но это неважно, главное, что каменистая пустыня
позади. Ярослава обступали все более высокие деревья, и вот он уже
идет по лесу. Теперь не было давящей на психику тишины. Лес жил
своей жизнью. Мелкие зверьки перепрыгивали с ветки на ветку,
какая-то мелочь шуровала между корней. Необъяснимая радость
распирала сердце. Ярослав даже начал горланить одно из своих самых
любимых стихотворений путешественника, странника, поэта и солдата
Николая Гумилева:
Я попугай с Антильских островов,
Но я живу в квадратной келье мага,
Вокруг — реторты, глобусы, бумага,
И кашель старика, и бой часов....
На этих словах он провалился по пояс в землю. Как-то незаметно
земля превратилась в болото, полное холодной воды, жидкой грязи и
мелкой (и не очень) живности. Эти мысли вихрем пронеслись в голове
Ярослава, после чего болото и окружающий лес огласил гневный крик,
плавно перешедший в не менее гневную тираду. В ней содержалась
масса информации о болоте, лесе, погоде, планете, драконе Рошаге и
самом Ярославе, которого угораздило не только родиться, но и
попасть в этот мир, к этим драконам, к этой погоде и так далее по
списку.
Продолжая материться, он вылез на сухое, а
главное — твердое место. Это удалось сделать сравнительно
легко. Только у него теперь больше не было обуви, да и остатки брюк
представляли собой довольно жалкое зрелище. Вот так с потерей
портков и теряется уверенность в завтрашнем дне.