И, как это часто бывает, к отряду, отвечающему
за переноску лодок, причислили и К’ирсана. Рукоять меча,
лежащего в мешке за плечами, словно нарочно выбирала
самые болезненные места, куда можно воткнуться посильнее.
Тяжеленная лодка так и норовила сорваться с плеча,
особенно когда кто‑то из шести тащивших ее солдат оступался
в грязи. До тяжело дышащего К’ирсана то и дело
доносились мысли свернувшегося калачиком в мешке Руала. Зверек
излучал сильное недовольство и раздражение. В сознании
усталого человека то и дело появлялась картинка с теплым,
выложенным изнутри мягким мхом и, главное, сухим дуплом,
где так хорошо пережидать столь мерзкую погоду. Хозяину
размечтавшегося зверя приходилось сметать заманчивые мечты усилием
воли, что также не улучшало настроения…
А потом как‑то неожиданно пришел приказ об остановке
и проклятую лодку наконец‑то можно было опустить в липкую
грязь. Рядом повалились тащившие ее солдаты, живо напомнив выпавшие
из телеги мешки с зерном. Прислонившись спиной
к борту проклятой посудины, К’ирсан задрал голову вверх,
подставив лицо ледяным струям дождям. Хотелось сидеть так
бесконечно долго, наплевав на грязь и сырость! Совсем
недалеко раздался стук топоров – часть легионеров уже валила
лес.
Неожиданно в лужу возле К’ирсана кто‑то тяжело плюхнулся.
Молодой легионер опустил голову и открыл глаза – рядом
сидел Терн.
– Вот ведь погодка, а?! – буквально прокричал тот
и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Эта проклятая
Кали и Темным Оррисом погода сведет в могилу почище
клинков и стрел баронских ублюдков. Верно?
К’ирсан кивнул, но, догадываясь, что Терн просто так
не отвяжется, добавил:
– Точно!
– Вот и я о том же! Да еще
как бы плот рубить не пришлось…
Кайфат аж дернулся:
– Ты чего это, рехнулся?! Да мы ж эту
хфургову лодку тащили. Чтоб ее демоны в Бездну забрали!
– Эх, ну до чего ж наивный ты мужик,
К’ирсан! Эти лодки для командиров, магов и самых
лучших бойцов. Мы же с тобой кто? Правильно, мясо
из десятой роты! Сейчас отдохнешь минут тридцать, получишь
топор и вперед! – В голосе Терна звучала злость
и смертельная усталость. – Моли всех богов, чтобы
хотя бы утих ветер, когда мы начнем переправу.
Терн оказался прав, разве что плоты пришлось рубить
не через полчаса, а через час. Топоров было мало, поэтому
пришлось валить деревья по очереди – как только
уставала одна группа новоявленных дровосеков, так ее
тут же сменяла другая. К ночи срубили шестнадцать плотов,
на десять‑двенадцать человек каждый. Для связывания
бревен использовали конфискованные в деревне веревки,
солдатские кожаные поясные ремни… И началась переправа.