Не дождавшись ответа от притихших студентов, молодой
адепт продолжил:
– Дальше, вся кампания проведена в кратчайшие
сроки. Разведка Зелода вряд ли спала, а значит,
в первой волне пошли профессиональные солдаты – один
или два полка, – которых спешно перебросили
к границе так, чтобы противник не успел среагировать.
– Кридские отряды, больше некому, – неожиданно подал
голос студент, представленный как Иварг.
Благодарно кивнув, Олег продолжил:
– Ладно, выстроили они оборону, но ведь не стоит
забывать и про воздушный королевский флот. На месте
командующего армией Зелода я бы силами четырех‑пяти легионов
ударил через Морзит по Союзу городов, оголив границу
с Джугой. Несколько легионов поставил бы на границе
с Вуастом и севернее Козьих гор, весь же воздушный
флот отправил на атаку Юрхана… И к концу зимы
остатки баронских частей можно было бы отбросить силами пары
легионов. Насчет падения Союза городов не знаю, но что
ничего хорошего их не ждет, это точно! Поэтому все ваши
предположения о планах баронов мне кажутся сущей бессмыслицей.
Ну не идиоты же у них полководцы, ведь вся
кампания не имеет никаких шансов на успех!
Изгой студенческой братии повернулся к Триссену
и качнул головой. О буре чувств, вскипевшей у того
в душе, сказали только сузившиеся зрачки да напрягшиеся скулы.
Остальные разом загомонили, обсуждая услышанное: нарисованная
Олегом картинка выглядела непонятной, но правдоподобной
и оттого еще более интригующей!
– Знаешь, ты все‑таки не оправдал наши надежды.
Мы‑то надеялись, что выберешь какую‑то одну версию, а ты
предложил свою, – со смехом объявил Триссен,
но глаза его не смеялись. Олег бы понял,
если бы в них читалась злость от поражения
в споре с каким‑то чужаком и выскочкой,
но в глубине глаз наследника поколений Истинных магов
и Мастеров угадывалась тщательно скрываемая задумчивость.
Через несколько минут Олег, сославшись на занятость,
покинул компанию спорщиков и в не меньшей
задумчивости двинулся домой. Конечно, радовало, что удалось
блеснуть познаниями и возродить интерес у нескольких
очаровательных девчонок, но остались непонятны мотивы
Триссена. Почему того так интересовало мнение презираемого им
человека?
Ленивый ветер сонно колыхал увядшие пряди травы на берегу
Оленди. Потерявшая былую силу зелень то и дело сменялась
белыми пятнами человеческих останков, вызывая у привыкших
к миру наблюдателей дрожь. Выжившие мирные жители
и мародеры поснимали с тел все мало‑мальски ценное –
в первую очередь доспехи и оружие, – а вот
похоронить павших никто так и не удосужился. Звери
и птицы справили по погибшим тризну, и теперь
открытые всем ветрам кости служили немым укором победителям.