Беглый капитан Львов холодно посмотрел на широко
ухмыляющегося в темноте Терна и ушел вслед
за убежавшим Ночным Прыгуном. Поэтому только его старый друг
и боевой товарищ услышал, как гоблин совсем тихо,
но с нескрываемой радостью шепнул:
– Да, Рырга!
* * *
Но на следующее утро планы изменились. На скорую
руку позавтракав, К'ирсан уселся в тени какого‑то куста,
а ургу приказал лечь рядом и положить голову к себе
на колени. Требование Рырги ушастый коротышка выполнил безо
всякого нытья, но вот только с отбивающими дробь зубами
ничего поделать не мог.
– Да не трясись ты! – раздраженно
прикрикнул Кайфат на перепуганного раба и принялся
ощупывать черную поверхность ошейника. – Ничего я пока
не делаю!
После пяти минут напряженного молчания, ученик Шипящего
досадливо вздохнул и, прикрыв глаза, принялся водить рукой
над шеей молодого гоблина, изредка шевеля пальцами.
– Колется! – тихо пискнул Гхол и попытался
повернуться.
– Лежи спокойно, разорви тебя демоны! – сквозь зубы
выругался К'ирсан. – Потерпишь!
Испуганный ург вытянулся в струнку и словно даже
окаменел, но к стуку зубов теперь добавилось и едва
слышное поскуливание. На этот звук даже прибежал Руал
и теперь топтался рядом, сочувственно сопя.
Так продолжалось еще минут пять, пока начинающий чародей
не отдернул руку и не заревел:
– Мархузова задница! Как все сложно!!!
На крик подошел Терн и вопросительно уставился
на друга.
– Не получается! Десятки нитей Силы и все увязаны
друг с другом. Только коснулся одной, как другая уже
в сторону ушла. – С досадой К'ирсан потер лицо
ладонями и, словно опомнившись, бросил гоблину: – Вставай!
Похоже тут работы не на один день!
– Знаешь, я тут как‑то слышал, что такую игрушку
только сардуорский шаман снять может. – Терн по‑простецки
ухмыльнулся. – Ты бы не переживал так. Ведь
не все нам бывает по силам, что‑то остается
недоступным…
– Но свой‑то я ведь как‑то снял! – поморщился
Кайфат и, раздраженно поджав губы, ударил кулаком в раскрытую
ладонь. И в ту же секунду, уже злясь
на собственную болтливость, покосился на улыбающегося
Согнара.
– Ага, значит, тот Длинноухий все‑таки
не сбрехнул… – грубовато сказал бывший сержант
и добродушно добавил: – Да ладно тебе, капитан,
ну ведь интересно же. Ты весь из себя такой
загадочный, все молчишь, таишься, вот и приходится
цепляться за каждый слух и оброненное слово…
Сколько ты, кстати, свой‑то снимал?