Согнар, услышавший такие рассуждения от хладнокровного
воина, бывшего цепного убийцы на сворке у короля Зелода,
содрогнулся.
– Знаешь, Терн, разум – это та ступень,
что возвышает человека, эльфа или гнома
над животными. Он невообразимо ценен, но одного его
мало. Лишенный барьеров морали, всего того, казалось бы,
лишнего груза, что стесняет нас, мешает жить, разум
перерождается в нечто ограниченное и ненужное.
Он становится опасным для нас самих и ломает
внутренний стержень, саму основу души. Бездушие же
отвратительно, оно хуже животного существования и требует
немедленного искоренения.
Капитан помолчал, задумавшись, но через минуту вновь
заговорил:
– На самом деле мне плевать на этих ничтожеств,
ненавидящих любого, кто хоть чем‑то отличается от них
самих. И, сложись все чуть иначе, я положил бы их
всех, не давая даже подняться из‑за стола, но жестокость
без смысла, без цели, ради удовлетворения одной только
жажды всемогущества… Это омерзительно и глупо! Жесткость
необходима в нашей с тобой жизни как, впрочем,
и жестокость, вот только последней злоупотреблять совсем
не стоит.
– Когда морализируют добрые, они вызывают отвращение…
Когда морализируют злые, они вызывают страх, – внезапно
серьезно произнес Терн, а Кайфат с удивлением уставился
на друга.
– Тебе знакомо это изречение?!
– Ну да, не совсем же я темный! И меня
в детстве пичкали всякими древними мудростями, – даже
с некоторой обидой протянул Согнар. – Ренор Гельшар,
«Измышления о природе морали». Как он мне
не нравился!
Дальше друзья шли уже молча, пока К'ирсан не завернул
в сторону старой заросшей аллеи. Присев на бортик
обветшалого фонтана, он подозвал потерянно молчащего гоблина
и принялся ощупывать его разбитый нос.
– Перелом, как и следовало ожидать, –
прикрыв для удобства глаза, прошептал капитан, а затем,
чуть громче, потребовал у раба: – Потерпи. Сейчас будет
немного больно!
Нос урга неестественно громко хрустнул под пальцами
Кайфата, и малыш громко застонал:
– Страшно жжется!
– Потерпи пару минут, – спокойно посоветовал ему
хозяин и сполоснул руки в позеленевшей воде из чаши
фонтана. – Сейчас уже должно быть лучше…
Гхол прислушался к ощущениям и неуверенно кивнул.
У него остановилось кровотечение, начала стремительно спадать
опухоль вокруг глаз.
– Терн, с завтрашнего дня займись тренировками этого
зеленого недоразумения, – приказал К'ирсан и обжег
взглядом засопевшего было гоблина. Тот сник, попытался вжать
голову в плечи. – Если его всякая пьянь по морде
будет бить, то так, глядишь, и помрет раньше отмеренного
срока!