Впрочем, на этот раз чутье меня
подвело. Не прошло и получаса, как я забрел в кварталы мясников.
Справа и слева от меня тянулись скотобойни и ряды лавок, где в
окружении свор бродячих собак шла оживленная торговля продуктами. В
глубине кварталов расположились скотобойни, откуда то и дело
доносились визги животных.
По грунтовой улице весело бежали
ручьи дождевой воды, щедро сдобренной свежей кровью. В разрыве
домов по левую руку я разглядел гигантский котлован, занимавший
большой двор убойной фермы. Туда сбрасывали отходы мясного
промысла, причем уже довольно долго. Из ямы торчали выбеленные
временем кости и порченые потроха, на которых пировали голодные
птицы.
— Свали с дороги! — крикнул мне
мужик. Он шел навстречу, с трудом волоча по земле свиную тушу.
— Прошу прощения, — кивнул я,
освободив проход. Эх, надо отсюда сваливать. Мясо я люблю, спору
нет. Но процесс превращения весело похрюкивавшей животинки в сочную
котлету меня никогда не привлекал. Да и какие приличные кабаки
могут оказаться в такой дыре?
Покачав головой, я резко свернул в
сторону, держа курс на шпиль южного храма. Этот собор было
прекрасно видно почти из любой точки города, ведь жрецы Темплум
Луцис не могли себе позволить потушить огни в честь Солуса ни на
секунду. Всю ночь на острие его высочайшей башни горели костры,
отчего в Крэнстауне не заблудишься даже при очень большом
желании.
Вид грандиозного сооружения, которое
возвышалось над остальным городом как исполинское дерево посреди
пустыни, пробудил давно забытые образы из детства. Помнится,
когда-то давно, будто в прошлой жизни, мы с отцом жили в
предместьях Крэнстауна. Старик часто брал меня в город, чтобы я
помогал ему убираться в домах богатеев и прочищать печные трубы. По
вечерам, на пути к дому, мы частенько захаживали в Берсианский
храм, который в народе еще называют южным. В огромном зале, где с
легкостью уместилась бы вся моя деревня вместе с полями, мы
выстаивали третью службу и возносили Солусу свои молитвы.
Собор воистину был местом упокоения,
надежным пристанищем, куда мог обратиться любой человек. Темплум
Луцис никогда не отказывал просящим, и даже самый распоследний
доходяга мог найти в его стенах слова утешения, равно как и
что-нибудь съестное. Сияющий Ватари, первосвященник и настоятель
Берсианского храма, истово верил в великую миссию Темплума, и по
совести исполнял заветы верховного служителя. По мнению Сияющего,
жрецы были опорой для всего человечества в этом суровом,
недружелюбном мире. Несмотря на все страдания и боль, которую наш
народ испытал в начале времен, с помощью Солуса и его великого
дара, мы смогли преуспеть. Теперь Ригиторум крепко стоит на ногах,
однако служители Темплума не теряют бдительности — они в любой
момент готовы поддержать ослабшего духом, направить его на нужный
путь и дать все возможности, чтобы реализоваться в этой жизни.