Раздеваться, естественно, я не стала. Мстительно опустилась
рядом в платье и колготах. Куртку и туфли пришлось снять.
Аллигаторская сволочь хмыкнула и прижала меня к себе. Сграбастала в
объятья.
Я пыталась злиться, накручивать себя, пузыриться, чтобы не
остыть, но на удивление быстро мой запал сошёл на «нет». Я и не
поняла, как уснула.
А проснулась действительно оттого, что задыхалась от жары.
Нестерпимо хотелось и пить, и в туалет, а этот Крокодил на меня ещё
и ногу закинул.
Через пять минут мучений я расплакалась от бессилия, стыда,
идиотской ситуации.
– Эй, Лиль, ты чего? – потёрся Крокодил сонным носом о мои
волосы. – Жарко, да?
Жара не самое главное, что меня заботило.
– Разденься и не плачь, – отпустил он меня.
С матраса «зыбучие пески» я вылезала на четвереньках, страшась
думать, какой вид открывается этому типу сзади.
– Ты куда? – удивился он моей прыти, когда я метнулась к выходу
из комнаты.
– Водички попить! – рявкнула, как обиженный клаксон, и рванула в
туалет. После этого мне захотелось в душ, но я завернула на кухню.
Воды и впрямь хотелось.
Он уже ждал меня там. С полным стаканом минералки. Холодненькая,
колючая – как я люблю. Почему-то именно вот этот стакан с шипучим
напитком примирил меня с действительностью. Вкусно. Холодно.
Колется на языке.
– Лиль, – зачем-то потрогало это чудовище мои завитки. Они
упруго подпрыгнули, когда он их отпустил. Ну, да. При желании этим
можно забавляться. Взрослый мужик. А туда же. Не наигрался. – Не
бойся меня, ладно?
Легче сказать, чем сделать. Но, прислушавшись к внутренним
ощущениям, я вдруг поняла, что вообще его не боюсь. Ну, почти. При
всех его рявк-гавк и властных замашках недобитого императора как-то
не тянул он на роль великого злодея. Особенно после того, как
принёс мне полотенце и воду собственноручно отрегулировал – краны
здесь были жесть.
Он дал мне футболку и халат. Я в нём тонула и могла, как
печальный Пьеро, махать длинными рукавами. А Крокодил мне волосы
вытирал, а затем, усадив на тот самый диванчик, расчёсывал, как
маленькую девочку.
Я не сопротивлялась. Наоборот. Притихла. Кажется, впервые за
целый год обо мне кто-то по-настоящему заботился. Не денег сунул –
на, купи себе чего-нибудь, порадуй себя, а проявил, пусть и
крохотную, но заботу.
– Есть хочу, – заявила, почувствовав, что могу слона целиком
проглотить. И снова он не бухтел и не возмущался, что навязалась я
на его голову. Яичницу приготовил – вкусную, с поджаристыми
кусочками хлеба, ветчиной и сыром. Помидоры дольками нарезал.