– Ну, зато он заговорил, – не сдалась Небесная и повторила
вопрос:
– Так как тебя зовут?
– У них забористые имена. Под чаркой драна не все выговорят, –
вмешался в разговор Раграсс.
Дара и ухом не повела: смотрела внимательно на клубок шерсти,
что продолжал трястись мелкой дрожью на земле.
– Айбингумилергерз. – отчеканил кровочмак
Дара вздрогнула.
– Мда. А я Дара. Буду звать тебя Айболитом. Тебе холодно?
Тело на мгновение трястись перестало, чтобы через миг задрожать
с удвоенной силой.
– Скорее голодно, – ввернула слово Росса.
– Кровочмаки не испытывают холод или жару. Только голод
управляет ими и не даёт хотя бы немного походить на обычных
людей.
– Угу. – Геллан почувствовал, как внезапно разозлилась Дара. – И
эти слова сказал маг, которого обычные люди за человека не считают.
Я сейчас!
Дара вскочила на ноги и метнулась к фургонам. Через минуту она
вынырнула с истерически орущей квокой в руках. И пока никто не
опомнился, протянула бедную птицу кровочмаку:
– На, поешь. Это курица, – с этими словами она швырнула квоку
прямо в лохматое тело.
Наверное, молниеносное движение цепкой руки заметил только
Геллан. Несчастная квока исчезла и с протяжным клекотом затихла;
раздались чмокающие звуки и почти эротическое постанывание. Через
пару минут всё было кончено и кровочмак затих.
– Ну что, Айболит, поужинал?
– Айбингумилергерз.
– Не уговаривай, я всё равно это не выговорю, – заявила Дара,
приглядываясь к скукоженному косматому существу.
Геллан чувствовал, как уходит дрожь из жалкого тела, видел, как
плавно расправляются плечи и появляется голова. Вот уже видны глаза
– удивительные, притягательные, неподвижные. Айбингумилергерз
смотрит на Дару не отрываясь. Что в этом взгляде?..
Превосходство?..Холодное презрение? Или… лёгкое восхищение?.. Не
понять, не почувствовать, не оценить…
Сила, заключённая в презренном теле, уродливом и неказистом,
оживает в немигающих глазах цвета старинного нектара столетней
выдержки… Плавно, словно влажный змеиный след, кровочмак поднимает
левую лапу-руку – волосатую, будто у зверя, с узкой ладонью и
изящными пальцами, как у человека. Геллан готов дать отпор, пресечь
любое поползновение, но через секунду понимает: ничего плохого не
случится.
Раскрытая ладонь, изогнутая чашей – знак доверия. Высшего
доверия, на какое только способны эти хладные полутрупы – живые
мертвецы. Ещё ни разу Геллан не видел этого жеста, читал лишь в
книгах да слышал из уст Иранны и брата Анассана. Но Дара не знает
значения знака, как не понимает дружного вздоха, не видит
удивлённого лица Ренна, которого, казалось, вообще нельзя
удивить…