Где-то в глубине золотистых зрачков кровочмака рождается намёк
на улыбку, что мягко касается его губ – очень легко, почти
незаметно. Айбингумилергерз опускает глаза; появляется вторая рука,
в которой он держит мёртвую квоку. Из-под опущенных век сверкает
золотой искрой взгляд, губы изгибаются причудливым луком. Левая
рука медленно проводит по тушке бездыханной птицы, словно лаская
нежно-нежно, любовно и трепетно… Затем кровочмак легонько дует – и
перья слетают, как тронутые заморозком листья с деревьев…
– Возьми. Квока чистая, её можно в суп.
Дара не колеблясь протягивает ладонь. Геллан напряженно следит
за каждым жестом, малейшим движением опасного существа. Но
кровочмак не торопится, хотя все знают: может двигаться с
невероятной скоростью, которую не каждый глаз способен заметить.
Тем более, испивши крови…
Несчастная квока перекочёвывает в руки Дары. Девчонка смотрит на
голое тело убиенной, как на диковину, крутит её в руках растерянно,
не зная, что делать. Предприимчивая лендра выхватывает тушку:
– Нужно внутренности вынуть, раз уж… что добру пропадать?
Но Геллан не отвлекается: он суровый страж, его задача проста.
Дара и Айбингумилергерз похожи на двух пёсоглавов, что
принюхиваются, знакомясь.
– Ну, и как ты здесь оказался? – Небесная считает, что может
спрашивать, раз уж знакомство состоялось.
Кровочмак молча разводит руками и кривит губы. Сейчас он
совершенно не напоминает жалкий скулящий мешок. Идеальная
трансформация, умение быстро приспосабливаться к обстоятельствам.
Может, потому они и выжили…
– А знаешь что? – безмятежно выдаёт Дара. И Геллан понимает:
сейчас будет жарко. – Поел, поулыбался – и досвидос. То есть, вали
давай. На все четыре стороны!
Геллан видит, как вздрагивает кровососущий наглец. Вздрагивает,
но продолжает улыбаться. Правда, лохматое лицо больше напоминает
застывшую маску.
– Что значит вали?..
– Топай отсюда. А попробуешь приблизиться, Геллан тебе башку
оторвёт. Или Ренн. Или что там вам отрывают, чтобы убить?
Вот теперь она не шутила и не лукавила. Приняла решение. Ренн
выступил из полумрака.
– Я бы советовал сразу. Он без печати.
– Знаю, – отрывисто бросает Дара. – Но пусть уходит.
Айбингумилергерз уже не улыбается. Смотрит недоверчиво, не веря,
что… кто знает, во что он не верит. Но девчонка смотрит на него
холодно. Фигура вмиг сдувается, скукоживается, голова прячется в
плечи. Таким он может вызывать жалость. Но люди и полулюди, стоящие
рядом, не хотят и не могут жалеть кровочмака. Он это понимает.