Я бросила взгляд на кровочмака. Тот, не отрываясь, пялился на
Милу, что присела возле Жерели и смотрела в изменчивое золото
Драконьего Ока.
Геллан заступил Айбингумилергерзу обзор.
– Даже не пытайся приблизиться.
Когда у него голос становился таким ужасным, мне казалось, что я
совсем не знаю этого человека. Куда в такие моменты девался добрый,
занудный, всегда терпеливый Геллан – не понять.
– Брось, стакер. Ты же знаешь: буду я сидеть, как камень,
исчезая, появляться, как ужас, или совать нос в каждую щель –
никому не наврежу. На это есть две причины: во-первых, я
сорванный, а это значит, выпей я больше капли крови – мне конец,
сразу же завибрируют ловушки; во-вторых, вряд ли у тебя была плохая
муйба, а потому ты знаешь, что кровочмаки не выказывают доверия
лишь бы кому, даже если умирают от голода. Я бы предпочёл смерть
необоснованному доверию. Думаю, ты и это знаешь. Я никогда не трону
твою сестру. Никогда не обижу Небесную, что пожалела изгоя. Я…
теперь её кровник. Надо объяснять, что это значит?
Я стояла за спиной Геллана и слушала. Мне! Мне надо объяснять!
Но пискнуть не посмела – у Геллана слишком твёрдые лопатки и
напряженная спина. Уж лучше потом, позже, когда он станет
привычным.
– Меня зовут Геллан, Айбингумилергерз.
Лопатки лопатками, а голос прозвучал серьёзно и почти нормально.
Фух… Кажись, отпустило.
Кровочмак провёл рукой по спутанной на лбу шерсти.
– Надо же. Запомнил.
– Да, но быть тебе Айболитом, хотя понятия не имею, что это
слово означает.
– Расспрошу Небесную. Она расскажет.
Я раздражённо переступила с ноги на ногу. Не терплю, когда стою
рядом, а меня обсуждают не замечая.
Геллан вздрагивает, спина расслабляется.
– Дара?
Да-да, он чувствует, что я бешусь и – странное дело –
успокаивается. Выхожу из-за спины Геллана и встаю по правую
руку.
– Айболит – это доктор из детской книжки.
Кровочмак улыбается, кивает, и больше ни о чём не спрашивает.
Смотрит долго на Милу. Почему-то кажется, что он любуется.
Тоненькой фигуркой Милы, мерцающим Оком Дракона.
– Жерель успела принять дань: пара зверушек туда свалилась.
Может, это и спасло вашего деревуна.
Мы молчим. Айболит молчит. Затем без предисловий заявляет:
– Я хочу остаться с вами. Идти дорогами Зеосса. И не только
потому, что хочу жить. Я почти был готов умереть. Слишком долго
живу. Слишком долго раб, у которого не было имени. Ни Айболита, ни,
тем более, Айбингумилергерза. Я почти забыл, как это: не быть
рабом. Хочу вспомнить.