4 апреля 1972 года. Утро 11-20
Антонина Успенская, семнадцатилетняя
дочка протодиакона кафедрального собора города Вологоды, сунула в
прорезь церковной кружки заранее приготовленный пятиалтынный,
повернулась к притвору, привычно осенила себя крестным знамением,
поклонилась в пояс распахнутым по случаю тёплой погоды дверям
притвора, сквозь которые виднелся краешек висящей на колонне иконы
Варвары Великомученицы и спины немногочисленных молящихся,
выпрямилась и на лёгких ножках пролетела отделяющее её от высоких и
тяжёлых выходных дверей пространство. Шагнув на каменное крыльцо
часовни, она сощурилась от ударившего в глаза яркого солнечного
света, сделала ещё шажок и остановилась.
Слева доносилось громкое голубиное
гульканье. В паре метров от неё отставив назад худенький зад висел
подмышками на когда-то крашенной голубой краской а теперь
облупившейся железной трубе перил ограждения темноволосый
мальчишка. Одет он был в серенькую демисезонную куртку с невысоким
стоячим воротничком поверх тёмно-синего свитера с раскатанной почти
под подбородок горловиной, чёрные брючки и чёрные же ботинки.
Какого-нибудь головного убора на его густых, тёмных волосах не
наблюдалось.
Мальчишка дёргал левой коленкой в
такт ему одному слышной музыке и кормил суетящихся под ним на
асфальте голубей и воробьёв. В руке он держал горбушку белого
хлеба, от которой отщипывал крошки и бросал в эту толкающуюся,
хлопающую крыльями, скачущую и подпрыгивающую, громко гулькающую и
ещё громче чирикающую, грязноватую и блохастую, но зато беззаботную
и весёлую толпу.
На спине у мальчишки в районе
лопаток топтался, крутился, гукал и важно раздувал зоб крупный
сизарь. Ещё один хлопал крыльями невысоко над его головой, время от
времени делая попытки сесть на эту голову. Мальчишка нетерпеливо
отмахивался от него, и тогда голубь подлетал вверх и продолжал
кружить, выбирая следующий подходящий для посадки момент. В
полуметре от правого плеча мальчишки сидела на перилах большая
ворона. Посверкивая бусинками чёрных глаз, она крутила головой, с
любопытством поглядывая то на мальчишку, то на птиц на асфальте
внизу, то на замершую у дверей черноволосую девушку в туго
подпоясанном тёмно-синем модном плащике и цветастом головном
платке, который она не успела развязать и снять, выйдя из
часовни.