Доктор Гриз, судя по сконфуженному лицу, уже давно все подумал и
иллюзий не питал. Актриса (или пациент психушки), неохотно, но все
же откликавшаяся на прозвище из сказки, подошла к Татьяне со спины
и что-то дернула. Платье, больше напоминавшее автомобильный чехол,
поддалось и ослабило хватку.
Таня закашлялась и уныло подумала, что представление затянулось.
Но больше всего ее беспокоил момент с платьем. Если ее объем –
последствие аварии, почему этот ужасный поросячий розовый наряд с
рюшками сидит на ней, как родной?
— Спасибо, — пробормотала Таня.
Девица скользнула по ней взглядом, не добрым, не злым –
равнодушным, и поправила белокурый завиток на лбу, выбившийся
из-под серой косынки. Именно такой Таня и представляла настоящую
Золушку – красивой даже в измазанной каминной гарью одежде.
Из-за спины Татьяны появился еще один персонаж «постановки» –
высокая худая девица, которая была бы копией дамы в парике, если бы
не острые нос, локти и подбородок. Парика на ней не было, но
мышиного цвета тонкие пряди были пышно взбиты и подняты над
висками. На вершине конструкции из волос красовался очаровательный
кораблик с белыми парусами.
Девица показала язык Золушке, вернувшейся к камину. Та, если и
заметила, виду не подала, продолжив флегматично орудовать скребком
и щеткой. Однако гнев и протест девушки Таня угадывала на
расстоянии.
Дама в парике болтала с доктором, восхваляя Небеса, за то, что
тот оказался в нужное время в нужном месте, то есть в замке за
завтраком, во время которого чуть не погибла обожаемая
доченька Тьяна.
Доктор кланялся, уныло поглядывая на дверь. Но там по обе
стороны от створок возвышались две крепкие мужские фигуры в ливреях
и скромных серых паричках с буклями.
— А ты? — худая девица едва слышно обратилась к Тане, и она
узнала голос, назвавший ее жирнухой. — Хоть бы что-нибудь сказала,
мямля. Вот убедишься: эта хитрая грязнуля захочет выжить нас из
замка раньше положенного. Она уже что-то замышляет. Мама вот тоже
предпочитает игнорировать явную опасность! Я что, одна это
вижу?
— Что «это»? — вежливо спросила Таня.
Контингент дурдома буйным не казался, но она предпочла бы сейчас
тихо пятиться к дверям, как доктор.
— Ну ты и дура! — возмутилась худая девушка. — Я понимаю, глазки
жиром заплыли, но не настолько же!