Тут то меня и приложило о что-то твердое, пахнущее бабушками и
очень пыльное.
И мне пришлось начать самую необычную свою миссию. Приручить
одичавшую за сотни лет библиотеку.
Лучший воин великого Ордена Теней и долбанное пыльное хранилище
дряхлых книг. Будучи в другом мире я мог мысленно сделать с Богиней
многое, но слишком удивился для такого удовольствия. Когда очнулся.
И увидел уходящие вдаль стеллажи и изумленную деревенскую рожу
перед собой.
— Великий Йинах смилостивился над нами! — сообщил мне
абориген.
— Куда нах? — естественно первое, что спросил я.
Нужно же как-то выяснять важные сведения. Но вообще мне антураж
не понравился. Вот с этого момента всё и пошло не так. Книжки,
свитки, склянки, в которые не хочется вглядываться. Пыль, тусклый
свет и запах. И эта простодушная рожа. Как же я эту скотину не
вычислил сразу? Неужели наряд Богини всё же отвлек меня...
Ладно, разберемся. В конце концов мир сам себя не спасет.
Настоящее время
Спасенный мною напарник скривился, попытался принять гордое
положение, но запутался в порванной одежде.
— Сегодня мы отловили двадцать семь, что дальше? — я и без того
знатно поиздевался над беднягой, так что сделал вид, что не замечаю
его неудачной попытки сохранить лицо.
— Максим Вье... — опять не смог он и смутился.
Да ты уже сам вье... Ладно, если пока моя главная задача для
начала не дать бывшим деревьям отомстить человечеству, боги с ним.
Но я засиделся среди этих стен, а Денис тем более. Пора выйти в
народ. И желательно так, чтобы тот не ужаснулся. В этом я всегда я
любил себя обманывать.
— Макс, — благосклонно разрешил я и внес конструктив: — Пойдем
выпьем, а?
Наш поход был недалек, в питейное заведение по соседству, но
очень эффективен. То есть новый мир я толком не увидел, но гульнул
отлично. Мне пока хватало рассказов Дэна и прочитанного в тех
книгах, что не пытались меня сожрать.
Тут я встретил второе главное мировое зло, после бумажного.
Аристократов. Свет, цвет и тьму общества. В основном последнее. И
это пришлось к месту, потому что биться с книжками то ещё
достижение для воина.
После пяти набитых благородных рож мне полегчало, а Дэну вновь
отчего-то стало дурно. И пока я прижимал ногой к полу слабо
сопротивляющегося то ли графа, то ли князя, напарник изливал мне
душу.
— Вот, Макс, ты благородный, — он сотрясал литровой чаркой,
целенаправленно расплескивая её на аристократа. — И я, и он. И
что?