Когда получилось совладать с собой, я
крепко прижалась к Артуру и впилась пальцами в его рубашку. Меня
била крупная дрожь, вся кожа горела огнём. Я наконец смогла
выдохнуть и обмякла в его руках.
— Моя горячая ведьмочка... Тише, тише,
— он успокаивающе гладил меня по спине. — Ты справилась. У нас
осталось две минуты до того, как вернётся Завьялова. А тебе ещё
надо бумаги подписать по двум рапортам.
Во мне бурлили эмоции. Все и сразу —
страх, благодарность, желание, обида и любовь. Пылающим лбом я
прижалась к плечу Артура. Тонкая ткань его рубашки раздражала до
слёз, хотелось сорвать её и вцепиться в его бархатистую кожу.
Сжать, укусить, а затем покрыть поцелуями, заявить свои права на
этого мужчину и никогда его от себя не отпускать.
— Артур, я схожу с ума, — всхлипнула
я, не глядя подписывая документы, которые он подал.
Руки тряслись, и подпись получилась
неровной.
— Такое бывает во время ритуала,
желания становятся очень яркими. Боль обостряет чувства, — он помог
мне одеться, а затем мягко приподнял мой подбородок, заглядывая в
глаза, где уже набухли слёзы. — Люблю тебя, Лейла. Ты не
представляешь, как сильно я люблю тебя и горжусь тобой. Ты даже не
пикнула.
Он поцеловал меня так пронзительно и
нежно, что с трудом сдерживаемые слёзы всё-таки хлынули по щекам.
Артур вытер влажные дорожки пальцами, а затем стал собранным и
немного отчуждённым. Послышались шаги, Завьялова нарочито долго
открывала дверь. Я успела стереть с лица следы эмоций и даже
постаралась принять равнодушный вид.
Наталья Борисовна окинула меня
внимательным взглядом, затем кивнула Волкову.
— Волков, тебя проводят на выход.
Лейла, останься.
Наблюдать за тем, как он
разворачивается и уходит было чуть ли не больнее, чем впускать в
себя кинжал. Сейчас Артур был мне нужен, до колик, до дрожи в
мышцах, до красных пятен в глазах. Сжав кулаки, я неимоверным
усилием заставила себя стоять ровно.
— Я хочу в комнату, — голос был сиплым
и надрывным, я едва вытолкнула из себя слова, волком глядя на
Завьялову.
— Тебе нехорошо? — с искренним
беспокойством спросила она. — Что он сделал?
— Ничего, со мной всё в порядке,
просто устала. Тяжёлая неделя, — я старалась отвечать спокойно, но
больше всего мне хотелось закричать и разрыдаться.
Ну почему мы не можем быть вместе?
Почему всё так сложно? Как я выдержу ещё два месяца, если у меня
буквально скулы сводит от желания его касаться?