- А в церкви… - подхватил Николай,
подразумевая, что уж там-то он сменит мирское и наденет свое,
церковное, но мундирное.
Увы, но августейший монарх не угадал
в своем желании.
- А в церкви Милостивый Господь Наш
Бог уже возжелал моего отличия и дал свой знак, - Макурин гордо
поднял свою голову, где по приближении к божественной сущности, не
только в церкви, но и даже в иконе, появлялся яркий теперь уже
нимб.
Император не пожелал продолжить спор,
поскольку в нем он единственный раз чувствовал как-то неприкаянно.
Для всех остальных своих поданных он a prioriбыл командиром
независимо военные они или штатские. И его мнение для них был равно
беспрекословному приказу.
И только господину Макурину,
особенно, если он оказывался в роли святого, удавалось оказываться
в особенном образе равнозначного собеседника, которому даже
неприлично приказывать. И ведь при том он так держал себя, что
императору оставалось злится только на Бога, что уж совсем было
смешно.
В общем, Николай нехотя согласился,
что святой, как и российский монарх, не подлежит к официальному
чинопочитанию в виде мундира, ха-ха!
И ведь неплохо смотрится, - Макурин
самодовольно посмотрел на себя в большое зеркало дворцовой
раздевалки для классных чинов, - обыденный вицмундир министра,
который мало чем отличается от парадного, наградной нашейный
портрет Николая I, знаки ордена князя Владимира I. Хорош
мальчишечка! Кивнув слуге, двинулся дальше. Но куда?
Помедлив, все же решил пойти в
столовую. Если уж императора Николая не найдет, то у местных
работников попросит чаю. Дома-то он пил чай с учетом второго
завтрака в Зимнем дворце, и немного не доел. Это, конечно, не
обязательно, но очень даже возможно. Ну а потом уж можно и в
рабочий кабинет. Ведь если император и пригласил подойти своего
гражданского министра и святого, то не на гвардейском плацу он
будет ждать?
В столовой его действительно
встречали и не только император Николай I, но и жена Александра
Федоровна и все дети, в том числе и самые младшие. Монарх был
относительно весел, ел любимую им гречневую кашу, и сразу же
попросил его сесть к столу напротив себя и близко к цесаревичу.
- Будем учить Сашку культурно есть
кашу, - объяснил он Макурину.
Тот, разумеется, согласился, но перед
этим подошел к императрице, поцеловал ее руку. С одной стороны,
святой оказал ей почтение, с другой стороны, и ему доставили
большую честь. Целовать руку жены императора, да еще не на
официальном приеме, это немалое почтение.