Машка и Глашка отыскали и нацепили
мне на голову белый парик, похожий на башню из войлока. Поколдовали
над лицом, выдали нижнее белье и платье. Подвели к зеркалу — одной
из главных ценностей игорного дома: серебряному, в полный рост.
Красавица из меня не получилась.
Накрашенное лицо стало еще более
худым и испуганным. Темный загар не смогли скрыть ни белила, ни
румяна. Корсет до того стянул талию, что ее можно было обхватить
чуть ли не ладонью. Полупустой лиф топорщился.
— Ничего-ничего, — запричитала Машка.
— Мы это дело мигом подправим.
Вставила в пустые «чашечки»
специальные подушечки, выдала вторые панталоны — чтобы создать
эффект пышного зада, как у нее самой.
Поверх всего этого безобразия на меня
натянули лиловое платье. Длинное сзади, спереди оно едва прикрывало
колени.Широкие полупрозрачные ленты приподнимали грудь и
завязывались на спине каким-то немыслимым бантом. Из-под подола
торчали рюшечки коротеньких панталон.
— Чулки нужны! — ответственно заявила
Глашка. — Плотные, чтоб избитых пяток не было видно. Не снимай их в
процессе, слышишь?! А то насмерть перепугаешь бестера. И парик тоже
не стягивай!
Я не сразу поняла, к кому обращаются.
Поняв, кивнула и покраснела. Конечно, представляла, как и что
происходит, но представить себя и бестера — не могла. Одному
радовалась: в суматохе никто из обитателей игорного дома не
удосужился спросить, откуда пришлым известно мое имя.
Ходили слухи, будто бестеры
всесильны, и их сами короли побаиваются. У меня так и вовсе колени
тряслись, а язык прилип к небу. Одно дело ― в горах встретиться,
когда на тебе мужская одежда. И совсем другое — иди к бестеру в
опочивальню.
Тугой корсет не позволял дышать
полной грудью. И без того слабая от болезни, я готова была впервые
в жизни упасть в обморок. В тонком платье чувствовала себя
беззащитной, очень уязвимой.
— Вот и готова, — довольно улыбнулась
Машка. — А ты, оказывается, ничего так, если приодеть. Вполне
хорошенькая.
— Вышибал звать или сама пойдешь? —
уточнила Глашка.
После принятой микстуры я стала
гораздо спокойнее. Все происходящее воспринималось как сон —
кошмар, который придется пережить, а после постараться забыть.
— Сама, — пробормотала я.
Рядом с хозяйским, вдалеке от
хозяйственных построек, располагался дом для постояльцев.
Разумеется, он тоже принадлежал Нюре. Тут останавливались большие
городские начальники, явившиеся в поселок с инспекцией; перекупщики
угля и прочие заезжие гости.