На самом деле я думал о всяком-разном, вокруг прессы и ее
влияния на развитие общества, и делал пометки - нужно же было
что-то говорить юным журналистам на семинаре? Вот об этом и
порассуждаем - о роли личности в журналистике. Черчилль, например,
тоже был корреспондентом в свое время. И Муссолини... Не
художниками, как говорится, едиными!
Я сидел в купе, пил чай с лимоном из граненого стакана в
подстаканнике, смотрел на фотографию Машерова и Масуда в центре
Кабула, которые пожимают друг другу руки - на первой полосе
"Комсомолки", и на моей роже расцветала дурацкая улыбка: всё-таки
они встретились!
Поезд стучал колесами, отмеряя километры на север, и с каждым
часом становилось всё холоднее - мягкий климат Восточного
Причерноморья сменился сначала промозглыми степными ветрами , а
потом - холодными лесистыми просторами Среднерусской возвышенности.
Москва была всё ближе.
***
Меня приняли как раз в тот момент, когда я по своей привычке
стоял и рассматривал главный фасад Казанского вокзала. Этот шедевр
модерновой индустриальной архитектуры, выстроенный аж в
девятнадцатом веке по проекту Алексея Щусева, уже претерпел некие
изменения - годы эдак в пятидесятые здесь достроили зал
пригородного сообщения. Но в целом - внешний вид Казанского очень
отдаленно напоминал привычный москвичам и гостям столицы экстерьер
площади трёх вокзалов... Масштабные работы тут будут развернуты еще
нескоро - лет через семь...
Темнело, любоваться вокзалом мне оставалось недолго, и я решился
пройти вдоль фасада, но увы! Меня ждало настоящее досадное
недоразумение, если выражаться цензурно: воспользовавшись
архитектурным трансом, ко мне подкрались и крепко ухватили за руки
какие-то коренастые плотные мужчинки в одинаковых цивильных
куртках.
- Секундочку! - сказал я и выдернул свои предплечья из их цепких
лап. - Например, можно представиться, а то ведь я и драться с вами
начну!
Не то, чтобы я совсем не испугался... Испугался, конечно! И
разозлился - не без того. Я ведь ждал чего-то подобного, но
рассчитывал, что навалятся на меня, вернее всего, в гостинице, и
поглазеть на московскую суету и сравнить ее с той же суетой, только
на букву "х" и происходящей на сорок лет позже, я всё-таки успею. А
фигушки! Хватают, понимаете ли, волочь куда-то пытаются...
- Вам, мужики, чтобы меня утащить, нужно было или пыльным мешком
по голове бить изо всех сил, или еще четверых позвать, - глумился
я. – Представьтесь, пожалуйста, а то ведь милицию позову! Вон,
глядите, постовой на нас косо смотрит! Может, вы - уголовники?