- Солнце, мы переезжаем в Приморский край. Мне дают райком.
- ! - ответила Анфиса.
А в кармане Степанова вдруг зашипела рация, и Ваня переменился в
лице:
- За нами пришли...
- В каком смысле? - удивился я.
То есть понятно, что он имел в виду некоторых агрессивных людей,
желающих изничтожить кого-то из нас, но суть была в деталях!
- Шестеро, двое у калитки, четверо с огорода, - прислушавшись к
шипению рации, ответил Степанов. - Ждут чего-то... А наши в пяти
минутах, машина сдохла, бегут ногами... С "фишки" на водокачке
злодеев рассмотрели, но...
Вот ведь! Значит, сдал не Эрнест, а кто-то в окружении Волкова.
Не того полета птица мой соседушко, чтобы инквизиторские машины
портить... Ох, и засучит рукава Василий Николаевич, ох и
зарычит!..
- Анфиса - в подпол! - мигом сообразил Постолаки. - У меня есть
два ружья! Я сейчас!
Дело обретало дерьмовый подтекст. Ружья - это серьезно. Степанов
с сомнением на лице достал пистолет. Он, видимо, думал о том же, о
чем и я: это могли быть сотрудники того или иного ведомства, и мы
бы ввек не отмылись, если бы подстрелили кого-то из них...
Шестеро - это, конечно, много. Но не смертельно. Я оглядывался в
поисках подходящего оружия и страдал, скучая по кастетам. Наконец
взгляд наткнулся на молоточек для отбивных. Ну как - молоточек?
Вполне себе такая киянка, довольно увесистая, на крепкой
рукояти.
- Попробуем по-тихому? - спросил я, взвешивая ударно-дробящую
кухонную утварь в руке.
Степанов кивнул. Пистолет он переложил в карман пиджака, на
ладонь намотал полотенце. Оглядевшись, я убедился, что по вечернему
времени шторы были уже задернуты, отделяя нас от сумерек, а свет
горел на кухне, где притаились мы с Ваней, и в спальне, откуда
доносилось громыхание: Постолаки искал ружья.
Нашел - и клацнул выключателем, гася свет! Однако, разумный
дядька! И тут же прибежал с двустволками в руках: вертикалкой и
горизонталкой.
- А?
- Отставить, - сказал Степанов. - Будем живыми брать. Свет не
нужен, верно?
Хозяин дома потянулся к выключателю. Одно ружье он положил на
кухонный стол, а второе всё же оставил при себе: даже без
применения по основному назначению двустволка могла быть страшным
оружием в умелых руках!
- Вот фонарь, - прошептал он, когда свет погас. - Держите,
Белозор.
Мы замерли. Я - скорчившись за кухонным столом, Постолаки и
Степанов - по обеим сторонам от двери.