Через некоторое время сестры ушли к себе, а мама отправилась на
кухню, проверять все ли готово к обеду. Волнение нарастало с каждой
минутой. Как всё пройдёт? Что говорить? Как себя вести? Мама не
дала никаких напутствий, кроме как: "Ты всегда была благоразумной,
уверена, и на этот раз у тебя всё получится. Отец будет говорить,
ты просто слушай". Что ж, это я могла. Но что делать, если этот
мужчина начнет задавать мне неудобные вопросы? Расспрашивать о том,
о чем я бы не хотела говорить? Как же сложно.
Вдруг в дверь коротко постучали, и она тут же отворилась. Я
обернулась и, увидев лицо сестры, сразу обо всём догадалась.
— Эми, иди в столовую, отец ждёт, — быстро проговорила Хели. —
Господин Эртон уже здесь! Удачи, дорогая! – горячо добавила
она.
Я не успела ответить, как дверь захлопнулась.
На секунду прикрыла глаза, набираясь смелости. Посмотрела
напоследок в зеркало и обнаружила, что побледнела ещё сильнее, чем
прежде. Потерла щеки ледяными пальцами, и побрела в столовую.
Казалось, с каждым шагом ноги становились всё более непослушными,
так и норовили отказать на полпути. Сердце отчаянно колотилось в
грудной клетке, а дыхание, напротив, замедлилось и стало
прерывистым.
Коридор словно стал короче в два раза, и вот я уже у массивных
дверей из темного дерева. Попыталась успокоиться. Глубоко вдохнула,
медленно выдохнула и потянула дверь на себя.
— Добрый день, — поздоровалась я первой.
Рядом с камином, в котором размеренно трещали поленья, стоял мой
отец и другой мужчина. Они сразу устремили ко мне свои взгляды.
Моё сердце пропустило удар, и тут же начало биться быстрее,
когда гость уверенно направился мне навстречу, опираясь на трость.
Он заметно прихрамывал, будто припадал на правую ногу. Остановился
рядом, и я не смогла отвести от него глаз. Мужчина был высоким,
выше моего отца, и я едва доставала ему до плеча. Мне пришлось
запрокинуть голову, чтобы рассмотреть его лицо. Удивительные глаза,
словно льдинки, кристально-голубые, чистые и очень яркие, смотрели
строго. От этого взгляда хотелось спрятаться, но я этого, конечно,
не сделала, и упрямо продолжала изучать его взглядом. Местами его
кожа была в едва затянувшихся ранах, словно несколько дней назад
господин Эртон неслабо приложился обо что-то головой. Но были и
загрубевшие, более старые шрамы. Маленькие и побольше, они
своеобразной сеткой прикрывали красивое, с твердым подбородком и
чувственными губами лицо. Господин Монт, местный уважаемый
художник, непременно попросил бы этого мужчину позировать ему для
портрета. И я, если бы умела выражать свои чувства на бумаге.
Возможно, я была не слишком объективна, но мне казалось, что эти
страшные отметины нисколько не портят приятной внешности господина
Эртона, и даже придают ему некоторый шарм.