Матвей осторожно снял меня с себя и поднялся. Чувствовала себя опустошенной и упустившей нечто важное. Он больше никогда не прикоснется ко мне, если срочно что-нибудь не сделаю.
И я решилась. Стащив топ, я швырнула его на асфальт, оставшись в одном бюстгальтере, а затем потянулась к пуговице джинсов.
- Что ты делаешь? – Григорьев напрягся, сбитый с толку моими действиями.
- Раздеваюсь, - я победно улыбнулась. – Да, я настолько безбашенная, что сброшу сейчас с себя всю одежду и сделаю тебе минет. Но ты тоже раздевайся. Сверкать, так вдвоем.
Оказывается, раздеваться в людном месте заводит, и нехило. Меня буквально трясло от драйва и перевозбуждения, когда потянула вниз молнию.
- Ты, действительно, решила раздеться? – Матвей закашлялся.
- А, похоже, что я шучу? – подмигнула и спустила джинсы. – Снимай одежду или слабо посверкать голой задницей перед сестренкой и кучкой байкеров? Назовем наше творение - мечта вуайериста.
Джинсы упали поверх топа, и я победно взглянула на профессора. На мне потрясающе красивое белье, демонстрировать которое одно удовольствие. Особенно, когда в ответ получаешь горящий профессорский взгляд. И не один.
Приближающиеся голоса неожиданно нарушили наше уединение и вечернюю тишину.
- Вот черт! – Матвей среагировал первым. Подхватив разбросанную одежду, он схватил меня за руку и потянул к кирпичному строению без потолка и с разрушенной одной стеной. Хоть сыростью не воняет, и то ладно. – Тихо! – его ладонь накрыла мне рот.
Мужчины снаружи о чем-то говорили, громко хохотали, но вскоре снова наступила тишина. Байкеры вернулись к своей тусовке, а мы посмотрели друг на друга. Ночь обещала быть безлунной, и Матвей был почти неразличим на фоне темных кирпичных стен, но не в моих планах сдаваться. К тому же я стояла в одном белье, а Григорьев даже футболку не снял.
- Раздевайся, - потребовала я, клацнув зубами. Холодно, блин! - Или боишься?
- Чего мне бояться, - одним движением профессор скинул футболку. Следом за ней полетели джинсы.
Теперь мы были на равных, и я, доводя дело до конца, сняла бюстгальтер и трусики. Все равно темно. Хрен он что различит. Змей хмыкнул и ответно спустил свои трусы.
Черт, действительно, темно! Я потянулась рукой к профессору, но промахнулась, мазнув пальцами по холодной стене.
- Что ты делаешь? – Григорьев тоже клацнул зубами.