Было холодно, и я дрожала, но вместе с тем внутри росло приятное ощущение тепла с примесью возбуждения и опасности. Так себя, наверное, чувствуют гонщики перед финальным заездом или бандиты, планируя грабануть банк.
- Пытаюсь нащупать твой стояк. Тебя же жутко заводит разгуливание голышом. Возбуждение так и зашкаливает! – я захихикала, Матвей тоже.
- Ты сумасшедшая, - он сократил расстояние, и теперь мы только каким-то чудом не касались друг друга обнаженными телами.
- Ты тоже, - я смеялась, но это было скорее нервное. Острое желание разливалось волнами по телу, концентрируясь между ног. А ведь он даже толком ко мне не прикоснулся.
Мы смеялись, почти касаясь друг друга, и неизвестно чем бы это все закончилось, но неожиданно включился свет, и раздался громкий женский визг.
- Твою же мать!
Рита?!
Я вздрогнула, обернулась, но свет телефонного фонарика бил в лицо и ни хрена ничего не было видно. Зато сестричка, наверное, все разглядела.
- Больной придурок! – выкрикнула она, скорее всего, имея в виду брата, и как фурия выскочила из нашего укрытия. Как показала практика, не такого уж и укрытия.
- Она всегда так ругается? – я посмотрела на место, где только что стояла Рита.
- Почти, - хмыкнул Матвей и потянулся за одеждой. - Все-таки посверкал.
Сестренку мы нашли сидящей на бордюрном камне в стороне от основной тусовки. Она нервно курила и выглядела не склонной к диалогу.
- Ключи! – Григорьев подошел и протянул руку.
- Чего? – Рита подняла на него взгляд. Потом на меня. Хмыкнула.
- Немедленно! – потребовал Матвей.
А профессор умеет быть напористым!
- А мне на чем добираться? - возмутилась байкерша, но нехотя полезла в карман и вложила связку в раскрытую ладонь брата.
- С Рустамом поедешь, а мне девчонку надо отвезти.
- Знаешь, что ты дебил? – фыркнула Рита, и в ее голосе звучала неприкрытая ярость.
- А еще больной придурок, - кивнул Матвей. – Ты сегодня была жарка на эпитеты. Всем до свидания! – он поднял руку, прощаясь. – Поехали, - обернулся, и я доверчиво вложила свою руку в его широкую ладонь.
Обратный путь мы преодолели быстро и с ветерком. К концу поездки я дрожала, как осиновый листок, но было безумно приятно держаться за Матвея. Ощущать теплоту его кожи, чувствовать сердцебиение и напряжение, когда тормозил на светофоре и также резко срывался с места.