Во мне кипел гнев.
- Ну и? Получила ты то, чего хотела? А?
- Нет, Батур, не делай этого, - взмолилась она.
- Видишь ли, незадача. Какие-то ублюдки наглым образом вторглись на мою территорию. Они обстреляли мой клуб, ранили меня и затащили в сарай, для того чтобы сжечь. Чтобы спрятать свое гнусное преступление. И сегодня один из твоих друзей признался, что ты сыграла в этом немаловажную роль, Марина, - я сжал ее волосы крепче. Она заскулила.
- Тебе явно не нравится у меня, а значит, есть два пути.
Я задумался.
- Хотя, нет у тебя их. Всего один путь, Марина. Для обычной шл*хи ты слишком хорошо осведомлена о делах банды. А значит, - упер дуло ей в лоб. – Ты умрешь.
Она зарыдала. Я опустил палец на курок, но какое-то странное ощущение не давало мне спустить его сию же секунду. Я обернулся, и застыл.
В метрах десяти от меня, у дверей здания стояла Хаят. Ее испуганные глаза смотрела на пистолет. Она выглядела горячо. На ней была только шелковая тоненькая сорочка, из ткани которой торчали стоящие от холода соски. Одежда, словно вторая кожа, обтягивала ее фигуру.
А потом я вспомнил, что мы здесь не одни. И эта сучка снова выперлась, считай неглиже.
- В дом пошла, - прорычал, зверея.
- Нет, - покачала головой упрямо. – С тобой пойду. Одна не пойду.
Я был зол на нее. Слышал как новенький, Ахмет, уже вовсю присвистывает за спиной. Пока Саид не заткнул его.
- Брат, я могу увести ее, - подал голос Дамир.
Я швырнул ему Марину.
- Мы еще не закончили, - с этими словами рванул к ней.
Схватил грубо за волосы. Потащил в клуб.
- Где Карим? Какого хера ты шл*ешься по двору? – затащил ее в комнату, швырнул на кровать.
- Я хотела в туалет, он не выпускал меня. А я сказала, что все равно пойду – выпалила она.
Прищурился. Что это? Наглость? Или характер?
- Где Карим? – повторил вопрос, нависнув над ней.
Смотрит на меня. Пытается злой казаться, но страхом от нее веет за версту.
- В коридоре. Я ударила его.
Резко схватил за щиколотку, рванул на себя, заставив упасть на спину. Раздвинул ноги и встал между ними. Испуганно стала отбиваться, разорвал лиф ночной. Ткань, затрещав, порвалась, предоставив моему взору ее сочные, бледные груди.
Сбросил с нее остатки одежды. Она была снова голой передо мной. Только в таком виде хочу на нее смотреть.