***
Я… Я вообще-то люблю тебя
Лили умылась холодной водой, быстро переоделась в ночнушку и,
сидя на кровати, начала расчесывать волосы перед сном.
Я испытываю к тебе чувства и хочу, чтобы ты хотя бы дала им
шанс
Она закрыла глаза — и видела перед собой осунувшегося,
непривычно-серьёзного Поттера. Его губы не были сложены в одну из
омерзительных самодовольных усмешек, глаза смотрели прямо и чуть
печально. Отложив рассчёску, она зло одёрнула полог, закрываясь от
внешнего мира. Это был выпускной год! Это был военный год! А Поттер
опять решил выпендрится — и видеть ничего, кроме неё, Лили
Эванс.
Кокон из одеяла успокаивал — как в детстве, после мелких ссор с
Петунией. И, как в детстве, из глаз потекли на подушку слёзы. Она
чувствовала себя очень уставшей.
Каждое сообщение в «Пророке» о пропавших без вести или убитых
волшебниках заставляло внутренности перекручиваться меж собой.
Каждый раз, разворачивая газету, она боялась увидеть родные имена.
Многие студенты из семей не-магов стали собираться в группы:
садились рядом в Большом зале, делали вместе задания в библиотеке,
даже просто ходили по замку — так было… спокойнее. Чувствовалась
какая-никакая, но поддержка. Лили знала, что многие из ребят также
ходят в Больничное крыло за успокоительными. Она и сама думала о
том, чтобы обратиться к мадам Помфри за помощью: страх за родных и
увеличенная нагрузка в последний год обучения давали о себе знать.
Сейчас девушка понимала, что первое, что она сделает завтра — это
пойдёт за зельем в Больничное крыло.
Мысленно досчитав до ста и выровняв дыхание, Лили перевернулась
на спину, тыльной стороной ладони вытерла остатки слёз — и решила
уснуть. Джеймс (если всё это не было частью какого-то нового
безумного розыгрыша) наверняка поймёт, если она не сразу даст ему
ответ. Так, по крайней мере, должно быть.
С этими мыслями она провалилась в зыбкий сон, где попеременно
из-за угла на неё выскакивал Джеймс, Алиса, Слагхорн и даже
МакГонагалл — и каждый из них кричал о смерти родителей и
проваленных экзаменах.
***
Утро никогда не было для Джеймса хорошей порой. Особенно в
понедельник. Особенно после такой странной и насыщенной ночи.
За завтраком он показал сложенную Карту Лунатику. Тот подавился
яичницей и поражённо уставился на Сохатого. Питер тоже заметил
Карту — и случайно опрокинул розеточку с мармеладом на стол.
Сириус, искоса наблюдая за реакцией, остался доволен. Он был очень
горд за друга: в одиночку провернуть кражу из запасов Филча — это
достойная Мародёра шалость. Джеймс, убирая пергамент в карман,
произнёс: