С этими думами он направлялся на отработку к профессору. Для
себя слизеринец решил, что переговорит на волнующую тему с Малфоем.
Люциус был истинным слизеринцем: умным, хитрым, изворотливым и
амбициозным — и понимающим выгоду разного рода знакомств. Снейпа он
заприметил ещё на первых курсах, когда Северус был диковатым и
мрачным заучкой. С той поры они стали друзьями — насколько это
возможно исходя из их происхождения. И если кто и мог дать совет,
то только Малфой.
— Профессор Томпсон.
Постучав и открыв дверь в кабинет защиты, Снейп остановился на
пороге. Томпсон стоял на полу на коленях и что-то чертил мелом.
— А, мистер Снейп. — Профессор легко поднялся на ноги, не
обращая внимания на белые следы от меловой крошки на брюках. — Пока
я занимаюсь заклинанием Живой иллюзии, с которой вы сегодня
познакомились, для других курсов, вы пройдёте в конец аудитории и
займётесь архивной работой.
Оказалось, что ему придётся потратить около двух часов на то,
чтобы разгребать подшивки «Пророка», в которых нужно было находить
заметки о нападениях на магов или маглорождённых, — и
классифицировать эту информацию. Но хуже всего была напутственная
фраза от Томпсона.
«Так называемые «Пожиратели смерти», о которых знают многие,
но о которых так неохотно пишет «Пророк», должны стать известны
ученикам — и, прежде всего, своими кровавыми деяниями, уж слишком
многие идеализируют их. На следующих лекциях я воспользуюсь
подготовленным вами материалом, мистер Снейп. Не рекомендую
относиться к этому безалаберно».
Северус погрузился в монотонную бумажную работу; от
перелистывания несвежих газетных листов на руках оставалось
неприятное ощущение сухой пыли. Он решил, что также сообщит Люциусу
и о профессоре ЗОТИ — о деятельности, которую тот хочет развернуть.
Возможно, это поможет Малфою заработать дополнительные очки перед
Лордом, к которому, как Снейпу было известно, он уже имел доступ. И
это, в свою очередь, позволило бы Северусу пробиться в ряды выше,
чем предлагались Кэрроу.
— Профессор Томпсон!
Чистый, переливчатый девичий голос заставил слизеринца
вздрогнуть, как от Жалящего заклинания. В дверях стояла Лили. Её
глаза блестели, на щеках виднелся лёгкий румянец — от волнения или
быстрого бега.
— А, Лили! Я рад видеть вас вне Больничного крыла.
Томпсон снова легко поднялся с пола, но на сей раз невербально
очистил и одежду, и руки от мела; улыбка и тёплый взгляд,
направленный на Лили, скрутили внутренности Северуса болезненной
судорогой. Чёртов Томпсон до зубного скрежета напоминал в этот
момент чёртового Поттера.